Эротический и эротизированный перенос

Стерн переходит от публичного поведения к рассмотрению интрапсихического переживания любви, соотнося интерсубъективность в жизни младенца с интимностью взрослых любовников. Он находит, что "инфантильные "корни" и "прототипы" включают в себя намного больше, чем объектный выбор... Они включают по крайней мере особенности физического языка любви; диапазон и глубину интерсубъективного участия; тот способ, которым взаимно создаются смысл и интенсивность потребности для передачи разделяемых смыслов; степень неповторимости выбранного объекта; временные и интенсивные движущие силы процесса влюбленности". Большинство из них регистрируются как моторные воспоминания, как процедурное знание, как сенсорно-моторные скелеты, как эпизодические, а не символические события. Приведя те компоненты любви, которые никогда не достигают сознания, Стерн рассматривает любовь и любовь в переносе на фоне данного континуума, полагая, что "не совсем ясно, существует ли теоретическая пограничная линия между переносом и отыгрыванием в ситуации любви в переносе". Он придерживается точки зрения Лапланша и Понталиса, полагая, что Фрейду не удалось провести явное отличие — или показать связи — между феноменом повторения и феноменом отыгрывания в переносе. Стерн заключает, что хотя отыгрывание может быть сопротивлением, "психоанализ преувеличил... такое разделение на действие и припоминание, не выделяя различные виды действий, которые были хорошо известны Фрейду". Стерн считает, что до некоторой степени аналитик должен позволять разыгрывание паттернов действия, так как единственная "тропа к воспоминаниям лежит в совершении моторного действия". Он заканчивает свою работу постановкой ряда очень важных теоретических вопросов, включая имеющий первостепенное значение вопрос о том, как откладываются воспоминания, роль моторной памяти по сравнению с другими ее видами, различие между действием и актуализацией и, возможно, наиболее важное в его работе, базисное различие между повторением (или припоминанием) в переносе в противовес повторению посредством отыгрывания.

Приведенные краткие резюме не могут охватить все богатство материала, представленного в данном томе. В каждом из эссе открываются глубинные постижения и головоломку!, которые иногда скрыты в самых простых предложениях Фрейда. В то же самое время они содержат новые открытия, которые постоянно совершаются в нашей развивающейся области знаний. Кроме того — хотя это не входило явно в намерения авторов данного тома, — материал проливает добавочный свет на то, что продолжает оставаться крупной проблемой всех модальностей психотерапии: несчастливых, часто трагических разыгрываний эротического переноса и контрпереноса.

Литература:

Jones, E. 1953. The life and work of Sigmund Freud. Vol. 1. London: Hogarth. New York: Basic.

Sulloway, F. 1979. Freud: Biologist of the mind. New York: Basic.

Szasz, T. 1963. The concept of transference. Int. J. Psycho-Anal. 44:432-443.

I. Зигмунд Фрейд ЗАМЕТКИ О ЛЮБВИ В ПЕРЕНОСЕ [3] .

Перевод с немецкого М.Вульфа (1923 г.)

Всякий начинающий заниматься психоанализом боится прежде всего трудностей, ожидающих его при толковании мыслей пациента, и задач, возникающих перед ним в связи с воспроизведением вытесненного. Но ему предстоит скоро убедиться в незначительности этих трудностей и вместо этого понять, что единственные и серьезные трудности вытекают из необходимости овладеть переносом.

Из всевозможных, возникающих тут положений, остановлюсь на одном, резко ограниченном как вследствие частоты его и реального значения, так и вследствие его теоретического интереса. Я имею в виду тот случай, когда пациентка делает совершенно определенные намеки или прямо заявляет, что влюбилась в анализирующего ее врача, как могла бы влюбиться любая другая смертная. Такое положение имеет свою как мучительную комическую сторону, так и серьезную: оно настолько запутано и обусловлено многими причинами, так неизбежно и так трудно разрешимо, что обсуждение его уже давно является жизненно важным для аналитической техники. Но так как .мы сами не всегда свободны от ошибок, по поводу которых смеемся над другими, то не очень-то спешили с выполнением этой задачи. Мы всегда сталкиваемся в этом вопросе с долгом врачебной тайны, без чего невозможно обойтись в жизни, но что трудно выполнимо в нашей работе. Поскольку литература по психоанализу имеет отношение и к реальной жизни, здесь возникает неразрешимое противоречие. Недавно я в одной работе пренебрег врачебной тайной и намекнул, что такое же положение переноса задерживало развитие психоаналитической терапии в течение первых десяти[4] лет.