Эротида

— Ва-банк! дама! — повторяет молодой человек, Г…ъ начинает метать…

— Убита, — раздается в устах всех понтеров.

— Нет счастья в картах!

— Верно, вы слишком счастливы в любви! — говорит ротмистр, считая червонцы.

— Правда ваша. Не угодно ли выиграть любовное кольцо… Вы, кажется, можете отвечать таким же… Я вижу у вас на руке.

— Я на свое кольцо не играю, — отвечал Г…ъ, — но если угодно, ваше пойдет в пяти червонцах.

— Может быть, вы дороже оцените это кольцо. Молодой человек снял кольцо с руки и бросил к ротмистру.

Г…ъ взял его, взглянул на надпись: Эротида, 1811 года. Он вспыхнул, вскочил с места, схватил молодого человека за руку, отвел его в сторону и произнес задыхающимся голосом:

— Где, сударь, взяли вы это кольцо?

— Я, сударь, не обязан вам отвечать на ваш вопрос.

— Вы должны отвечать, или я заставлю вас, сударь, отвечать на расстоянии четырех шагов!..

— И очень рад, принимаю ваш вызов.

— Завтра же в 6 часов, сударь!..

— Не завтра, а сего же дня; теперь еще светло, сию же минуту! Там, сударь, где небо на земле!

— Очень хорошо-с! Уверен, что вы там не будете так счастливы на rendez-vous[21] со мною!., но секунданты?

— Не нужно… к чему свидетели? Любовь не терпит их, и ненависть не должна любить! Прощайте, чрез полчаса я буду на месте.

Молодой человек уходит.

«Знаю я вашу братью фанфаронов!» — думает ротмистр.

В положенное время он велит седлать коня, берет кухенрейтерские пистолеты, едет в Хиршеншпрунг. Молодой человек уже там.

— На сколько шагов угодно? с барьером.

— Вы вызывали меня отвечать вам в расстоянии четырех шагов, и я готов; но до смертельной раны, не иначе.

Решимость молодого человека потрясла душу ротмистра.

— Хорошо, хорошо! — отвечал он, — заряжайте пистолеты!

Пистолеты заряжены, шаги отмерены.

— Я вам, сударь, повторяю, — говорит Г…ъ, — извольте мне отвечать на вопрос, сделанный вам, и дело обойдется без крови.

— Ответ уже в дуле, сударь, извольте повторить ваш вопрос выстрелом!

Г…ъ навел курок, молодой человек также. Он подошел к самому барьеру, целит в ротмистра медленно.

Г…ъ не выдержал, спустил курок, и пуля впилась в грудь молодого человека. Он упал на землю, бросил пистолет, сжал рану рукою.

— Убил! — вскричал Г…ъ невольно, подбегая к нему.

Молодой человек приподнялся, сорвал с себя накладные волоса и произнес замирающим голосом:

— Оставьте… помощь ваша бесполезна и для соперника вашего и для моей соперницы…

— Эмилия! — вскричал Г…ъ, падая на колена.

— Нет, не Эмилия… а забытая тобой… Эротида… прощай!..

— Эротида! — едва промолвил ротмистр. Чуть внятное прощай повторилось. Последний луч солнца исчез за горою; казалось, что ночь торопилась накинуть черный покров на отжившую Эротиду.

* * *

— Вообразите же себе, — говорил мне Г…ъ в 1818 году в М….е, — был же я столько слеп, что не узнал Эротиды в Эмилии и Эмилии в этом отчаянном офицерике Мамоновского полка.

— Что же сделали вы с этой несчастной? — спросил я, смотря с ужасом на этого человека.

— Похоронил собственными руками в волнах Эгера! Возвратившись в Карлсбад, я на другой же день слышал новость городскую: повсюду рассказывали, что прекрасная пациентка скрылась неизвестно куда с одним молодым человеком, моим соперником, испугавшимся вызова на дуэль… Аделина долго дулась на меня, однако же мир был заключен; она рассталась с маминькой. На границе России, в первой церкви, стал я с нею около налоя, дьячок подал нам в руки свечи, отпел панихиду вместо венчанья… Теперь не знаю, как проживает она в Могилеве на Днепре.

* * *

Вот слова, которыми заключил Г…ъ рассказ, из которого я составил быль или небылицу — не знаю.

— Повесть хороша, хороша! — сказали слушатели.

— Хороша, только конец немного темен; притом же Эротида в собственной роли мало образована, в роли Эмилии слишком блистательна, а в роли офицера чресчур мужественна.

— Воспитание, любовь и время чего не могут сделать из женщины! — отвечал хозяин-повествователь, укладывая свою тетрадку в бюро.

Примечания

В тексты вносились обоснованные исправления. В процессе приведения их в соответствие с современными нормами правописания оставлялись без изменения некоторые орфографические архаизмы и авторские неологизмы (напр.: тротоар, тоалет, сиурок, фасинабельный, скрыпка), отражающие литературные и разговорные особенности и атмосферу эпохи. В то же время исправлялось такое написание, как карриера, литтература и пр. В тех случаях, когда авторская пунктуация не искажала, не делала неясным смысл высказывания или не противоречила современным правилам, она не изменялась.

Сохранены все подстрочные примечания автора. Остальные пояснения и комментарии подготовлены впервые.