Эротизм без берегов

Уже после того, как были опубликованы подробности последнего процесса и судебный вердикт, «Новое время» напечатало аналитический обзор под названием «Оскар Уайльд и оскаруайльдизм», принадлежащий перу лондонского корреспондента газеты Г. С. Веселицкого-Божидаровича и подписанный его обычным псевдонимом Аргус. В этой статье Аргус высказывает два основных соображения. Во-первых, он подчеркивает особую тяжесть преступления Уайльда («небывалый процесс, более ужасный, по выражению произнесшего приговор судьи, нежели ужаснейшее убийство»). Во-вторых, корреспондент приходит к заключению, что это был «не просто суд над личностями, а над родовой аристократией Англии»[61].

Последнее замечание представляется более чем личным мнением автора статьи. Оно отражало политические взгляды Суворина как издателя и идеолога[62]. В области международной политики «Новое время» занимало отчетливо выраженную антианглийскую и профранцузскую позицию. В области же внутренней политики газета выступала против аристократической исключительности, превознося фигуру самодержца, стоящего в центре системы национальной государственности и в равной степени опирающегося на все сословия русского общества (инородцы — особенно евреи — из этой системы исключались).

Одним из основных идеологических противников Суворина и его главным конкурентом за влияние в правительственных сферах был князь В. П. Мещерский, издатель газеты «Гражданин». Внешнеполитические воззрения Мещерского были франкофобскими и проанглийскими, а его идеология — аристократической. По Мещерскому, именно дворянство служило краеугольным камнем российской монархии. Газета Суворина была исключительно прибыльным коммерческим предприятием, «Гражданин» же, напротив, тайно субсидировался правительством по приказу самого Александра III, при дворе которого Мещерский пользовался огромным влиянием (по слухам, на «средах» у Мещерского решались министерские назначения)[63]. Александр III умер в 1894 г., и Мещерскому понадобилось несколько лет, чтобы восстановить свое влияние у престола Николая II. В 1895 г. его положение было шатким: Николай выражал брезгливость по отношению к личности Мещерского и на время отказался использовать «Гражданин» в качестве рупора консервативных взглядов.

Одновременно с освещением судов над Уайльдом «Новое время» регулярно возвращалось к ожесточенным спорам с Мещерским[64]. В этом полемическом контексте само преступление, разбиравшееся в лондонском суде, косвенным образом отсылало к репутации князя Мещерского — фигурировавшего в целом ряде громких гомосексуальных скандалов. Мемуаристы сходятся в том, что трудно было найти образованного петербуржца того времени, который не знал бы о пристрастии князя к молодым мужчинам[65]. Э. К. Пименова, входившая в состав редакции «Гражданина» в 1880-е гг., пишет в своих мемуарах: «пороки <Мещерского> были хорошо известны всем нам в редакции». Затем она вычеркнула из рукописи слова «нам в редакции»[66]. Эпиграммы того времени обыгрывали название газеты, именуя Мещерского «гражданином Содома»[67]. Владимир Соловьев написал цикл сатирических стихотворений, в которых изображал Мещерского гордым и бесстыдным содомитом[68].

Уделяя такое исключительное внимание делу Уайльда и его «деяниям, оскорбляющим общественную нравственность», Суворин, надо полагать, преследовал двойную цель. Во-первых, искусно сплетенный сенсационный нарратив о половом пороке должен был увлечь и развлечь массового читателя. Во-вторых, проводя параллель с Мещерским, он наносил своему политическому конкуренту удар, целивший одновременно в аристократическую идеологию князя (ведь гомосексуализм преподносился «Гражданином» как аристократический порок) и его англофилию (описываемый скандал характеризовался как типично английский)[69].