Error 404 (СИ)

Освоение новых миров — это была не пустая мечта. По словам Шелтона, подтвержденным и выводами преумножителей знания, вторая планета от Эдо, Ламос, была вполне пригодна для жизни. Правда, там было холодновато, и атмосфера разрежена, но Шелтон уверял, что сенторианское море ничто решит эти проблемы. Оказывается, серебристую субстанцию можно было направить не только на уничтожение, разложение, но и на создание, формирование.

«Облучим частицу ничто по моему методу и отправим на Ламос. Там она создаст для вас мир по вашему вкусу».

Мечта? Утопия? — недовольные шепотки прекратились, когда среброликие обнародовали катастрофические данные по родному миру. Многие прежде плодородные земли были поглощены ничто, и моря расползались, отхватывая новые лакомые куски суши, население же неуклонно росло. Впереди маячил голод. Необходимо было отрегулировать численность населения Сенты: либо путем уменьшения рождаемости, либо путем отправки части сенториан на освоение иных миров. Кроме того, Шелтон обмолвился, что новую касту посредников можно создать с малой чувствительностью к чуждому: это будет барьер на пути ничто.

Поэтому Шелтона, в конце концов, поддержали абсолютно все касты. Сам же землянин кроме серых, сдружился только с преумножителями знания. С ними он до хрипоты обсуждал моря ничто и их практическое применение, втолковывал земные понятия о строении Вселенной. Ученые, конечно, ждали, что космический гость откроет им секрет межпланетных путешествий, но Шелтон легкомысленно заявил, что Сенте это не требуется, а проблема доставки колонистов на Ламос будет решена в срок с привлечением большого земного корабля.

Знания распознавательницы, оставшиеся при Кейле, несмотря на утрату нюха, говорили об опасности такого шага. Но землянин опять проявил обаятельное легкомыслие:

— Не тревожьтесь, разноцветная леди! Если б мои опыты угрожали миру, разве Деала позволила бы проводить их? А она позволила!

Скоро Шелтон с серыми и преумножителями перешли к слов к действиям, и Кейла забыла тревогу. Землянин отвел ей особую роль в череде опытов, ведь это были не обычные научные опыты. Это были настоящие представления, мистерии, а Кейле доверили право возглавлять их.

Каста распознавателей чуждого вновь главенствовала на площади Наао. На алтаре под звуки гимнов воскуривалось то одно, то другое зелье. Серая толпа перед помостом безумствовала: то билась в экстазе, то разражалась плачем или криками ярости. Комбинацию зелий придумали специально для серых, получивших статус отдельной касты, и она должна была преобразить их в соответствие с новой ролью — посредников между Сентой и другими мирами. Щепотка предвидения всезнающих, зоркость всевидящих, тонкий ум преумножителей знания, вдохновение и умение убеждать творцов красоты… Чтобы охватить огромную массу народа, решено было воскуривать зелья, а не давать их пить.

Кейла руководила созданием новой касты. Она пела гимны, раскачивалась в такт их ритму, и безумствовала вместе со всеми, ощущая новый аромат, распространяющийся в воздухе Наао. Он плыл над куполами дворца, овевал колонны и стремился дальше, в другие города и селения по всей Сенте. Это был свежий и немного резкий аромат нового времени. От него сначало щипало язык, а потом распространялось онемение и бесчувствие. Но каким приятным было ощущение, что ты — тот самый центр новой маленькой Вселенной! Толпа внимала и повиновалась каждому слову и жесту Кейлы.

Потом пришло время жертвоприношений. Трое из новой касты должны были отдать свою кровь для зелья, закреплющего специфичность свойств касты. Кейла полагала, это ритуал проведут среброликие и стража, но кинжал-убйицу из сенти-кристалла Деала вручила ей.

Площадь Наао плавала в разноцветном тумане воскуренных зелий. Толпа пела гимн за гимном — рокот моря, то набегающего на берег, то отступающего от него. И Кейле казалось, она тоже плывет куда-то, влекомая течением, что древнее моря, древнее мира, тем самым, что водоворотами закручивает галактики и вздымает пену звезд на гребнях волн. Она не чувствовала своего тела, она было одно с толпой и тем неведомым течением. Уверенно Кейла брала кинжалы из сенти-кристалла и вонзала их в сердца приносимых в жертву. И, глядя, как от их крови лезвие наливается тяжелым тускло-блестящим золотом, только жалела, что ее очередь обрести бессмертие еще не пришла. Впрочем, к чему жалеть о бессмертии, заключенном в одном мире, в крохотном зале памяти? Душе открыто множество путей, и Вселенная заботится о ней. Когда придет время Кейлы, ее душа уйдет туда, в черное многоглазое небо темной стороны, в другие миры, где солнце может гулять по небу, как ему вздумается, где может быть даже два… или три солнца, где живое не делится на родное и чуждое, потому что так правильно. Потому что для Вселенной все родное и вовсе не существует чуждого…