Error 404 (СИ)

Совет лишь вяло повернул головы на голос главной и вновь продолжил тихую спокойную беседу. Одурманены, все они давно одурманены! Вот лица стражей дрогнули.

— Какая подлость… — не выдержал один молодой. Лереми узнала товарища Энжета — Енела.

— Вы пойдете с нами, — непреклонным тоном обявил старший страж Деале. И, подойдя, довольно грубо ухватил ее за плечо, повлек к выходу.

— Прошу вас, сделайте это в зале памяти, — прошелестел голос Деалы, когда среброликую проводили по коридору, и Лереми в ужасе стиснула голову. Что здесь творится? Предательница-среброликая спокойно просит стража, чтобы тот убил ее в зале памяти дворца. И совет молчит!

Она бросилась в зал. Дыхание сперло от мощной волны тяжелого зелья, заслезились глаза, но Лереми подскочила к одному вялому всезнающему, вцепилась в складки серебристого одеяния.

— Среброликая призналась в предательстве! Она скрывала, что конец мира близок! Скрывала от всех! Что вы молчите?! Нужно остановить землянина, пока не стало поздно! Ирвен! Ведь раньше вы выступали против Деалы и Шелтона, я помню!

Она так сильно дернула его вуаль, что та отвалилась. Лереми отпрянула от открывшегося лица среброликого — серебристого и твердого, как металл, неподвижного, как лицо статуи, спокойного и равнодушного, как сама смерть.

— Объявите эвакуацию, — все-таки хрипло, отчаянно сказала Лереми. — Что-нибудь… Ирвен! Вы же можете!

Рот среброликого искривился.

— Пятьсот тысяч жизней, — глухо сказал Ирвен, слепые глаза всезнающего повращались и остановились на Лереми.

— Что-о?!

— Пятьсот тысяч жизней должна отдать Сента, чтобы откупиться от Вселенной. Деала предложила такую плату, и мы были вынуждены принять ее, потому что другие варианты еще хуже, — прошептал Ирвен. — Эвакуации не будет. Иди, девочка. Умри с достоинством.

— Ах, вы! — не помня себя, Лереми опрокинула треножник с курящимися зельями и кинулась к выходу. В коридоре ее перехватил Енел.

— Энжет отправился к Границе. За Шелтоном, — сообщил он.

— Я знаю!

— Да, точно, — страж принужденно хохотнул. — Хочешь поговорить со всезнающей — молчи… А что меня ждет в будущем, ты знаешь?

Лереми взглянула ему в глаза и увидела давешние холодные глыбы камня.

— Смерть. Ты не уйдешь из Наао, останешься тут, сдерживать зараженных тварей. И ты выбрал этот путь еще до того, как я тебе о нем сообщила, — пробормотала она, и Енел отпустил ее. Лереми выскочила на площадь дворца.

«Что делать, что делать?!» — лихорадочно повторяла она. Если б шестое зелье давало способность смотреть будущее вширь! Можно было б сделать выводы, кому и где скорее потребуется ее помощь. Можно было б расставить приорететные цели. Но шестое зелье наоборот углубляет предвидение. И Лереми то видела страшную гибель родителей, то разорванную на долгие акаты связь с Энжетом, то Кейлу на помосте, отступающую от серебристой волны ничто, заливающей площадь. Видела все это… и не знала, куда прежде бежать. Все-таки, плюнув на строгий кастовый запрет, Лереми послала мысленное предупреждение родителям и ободрила брата. Затем бросилась к Кейле, в шатры распознавателей — эта каста совсем переселилась на площадь Наао.

Подбегая к разноцветным шатрам, она видела, что на помост снижается всевидящий — посланник с Границы. Народ сбежался слушать его.

— Волна ничто идет с Границы на Наао, — едва опустившись, закричал всевидящий. Распространяется стремительно: я обгоняю ее всего на пол-аката. Немедленно покидайте город!

В толпе раздались пораженные возгласы: «это все эксперимент!», «Пол-аката! — значит, ничто уже в предместьх Наао…» А Лереми замерла на месте, не дыша. Во время речи всевидящего она скользнула в его прошлое, эта отворенная дверь, казалось, так и звала: загляни! И увиденное повергло нет, не в ужас — в оцепенение, как слишком страшный, опасный для рассудка кошмар. Лес в пол-акате пути от Наао пожирало ничто. Листва растворялась еще на ветвях и с шелестящим серебристым звуком дождем лилась на землю. Стволы деревьев оплывали, растворялись, вливаясь в реку ничто, текущую по всем дорогам и вне дорог. Немногие спасшиеся от первой волны искажений сенториане предместий бежали под защиту каменных стен столицы. Лереми помнила, как эти высокие и широкие полосы камня не понравились ей в первый визит в Наао, они казались лишними в воздушной архитектуре города. Сейчас же она содрогнулась, представив, как легко ничто заполнило бы улицы Наао, превратило все постройки столицы в себя, если б у города не было каменной защиты.

Никто больше не рисовал пред юной всезнающей картины радостного будущего Сенты. Она видела все: как сенториане тонут в море ничто, как, не успев захлебнуться, они растворяются в нем, как другие пытаются поставить барьеры чуждому, и как оно сметает и барьеры, и тех, кто их ставит, отравляя воздух и воду, отрезая все возможности сдерживания этого ужаса.

Лереми моргнула и вернулась в реальность. Оглянувшись, она увидела Кейлу. Распознавательница застыла на выходе из шатра, одна рука так и замерла, придерживая полог. Девушка резко побледнела, губы беззвучно шевелились.