Эрта: Армия Акана

Спустя полчаса дозор вернулся…

– На посту никого, выше, на склоне, видна ферма, большая, печь топится… – доложил Микт, – отдохнуть бы всем, обогреться, горячего поесть. А?

– Да, – кивнул Толэ, почувствовав, как заурчало в животе, – едем на ферму, если понравится, то она станет на время моей резиденцией.

– Слушаюсь, хозяин! – радостно ответил Микт и хотел было стегнуть лошадь, но Толэ придержал ее за поводья…

– И не громить там ничего, людей не трогать, женщин тем более! Понял меня? Головой отвечаешь!

– Понял, – Микт явно расстроился.

– Запомни, теперь это люди моей земли, они будут нас кормить, платить подати.

– А-а-а-а, – протянул и дурацки улыбнулся Микт, – теперь понятно, чего ж непонятного.

Толэ отпустил поводья его лошади, и они поехали дальше.

Начавшаяся к вечеру метель загнала почти всех караульных у моста через Белую Ленту в кое-как сколоченную и обтянутую шкурами будку, заменявшую им караульное помещение. Лишь один северянин, ежась от холода и втягивая голову в поднятый воротник шинели, то и дело подпрыгивая в попытках согреться, нес службу.

– Ничего, – бубнил он себе под нос в такт прыжкам, – постоять до темноты – и смена, а в поселке – ужин, выпивка…

Внимание караульного привлекли появившиеся из белой мглы пурги несколько всадников, и он застыл, прекратив подпрыгивать и открыв рот. Разгоряченный галопом конь, выдыхая пар через раздутые ноздри, несся прямо на него. Караульный не успел отскочить, конь сшиб его грудью, и северянин полетел с моста в быстрые ледяные воды Белой Ленты. Следующие два всадника плеснули ламповым маслом на караулку и понеслись через мост, догоняя первого. Последнее, что увидел северянин, высунувшийся из караулки с недовольным видом, это перекошенное злобой лицо со старыми глубокими шрамами на щеке и от этого еще более жуткое. Сверкнул клинок, северянина впихнули внутрь караулки и следом в нее влетели трое, они, умело орудуя короткими палашами и штыками от винтовок, кололи, резали, били наотмашь, и все это молча, с каким-то звериным рыком.

– Трофейщики! – крикнул Кинт, выйдя из караулки и вытерев палаш о свисающий над входом кусок шкуры. – Быстро! Собрать все!

От колонны, что проезжала через мост, отделились несколько человек, соскочили с лошадей и вбежали в караулку. Подъехал Ракэ и подал Кинту поводья лошади, которую он вел за собой, Кинт вскочил в седло и, достав подзорную трубу, попытался разглядеть недалеко стоящий поселок…

– Хорошо пуржит, не видно толком ничего, кроме пары огней.

– Погода за нас, – пробасил Ракэ.

– Только она и за нас… Ну что, все проехали?

– Все, – подтвердил Ракэ.

– Тогда можно подсветить нам дорогу.

– Понял. – Ракэ кивнул, достал из седельной сумки пузатую масляную лампу с полной колбой из зеленого стекла, несколько раз пощелкал подпружиненным огнивом лампы, и когда фитиль разгорелся, он подъехал к караулке и поджег ее.

Тем временем Кинт въехал на мост и, чуть наклонившись, полил одну из опор моста из бурдюка, потом перила… Караулка уже пылала, когда Ракэ подъехал к Кинту и шумно втянул воздух ноздрями.

– Столько отличного шанта извели, – с искренним сожалением покачал он головой.

– Не жалей, доберемся до Конинга, обещаю, лично тебе – бочонок шанта. А теперь бей лампу и поехали.

Ракэ размахнулся и разбил о доски моста лампу, занялось масло, с хлопком вспыхнул и загорелся синим пламенем шант.

– А что мне с той бочкой делать? У нас ведь в отряде не пьют.

– Примочки, – ответил Кинт, отшвырнул пустой бурдюк и поскакал вперед.

В поселке, где стоял гарнизон северян, огонь в стороне моста заметили не сразу, и когда зазвенел тревожный колокол, а к мосту прискакали три звена кавалеристов, то было уже поздно. Ветер хорошо раздувал пламя, трещало в огне дерево, а через некоторое время в воду рухнул и один из пролетов моста.

Отряд Кинта остановился на стоянку в глубокой расщелине недалеко от перевала, за которым, петляя через густой хвойный лес, старая дорога начинала спуск к морю, к небольшой бухте, где на берегу расположился непокорный северянам Конинг. Кинт сидел у костра в компании трех командиров: Локта, Ракэ и Григо. Ужин у отряда, относительно предыдущих двух дней, был просто сказочный – кипяток, немного закрашенный травяным настоем, сухари и по паре ложек каши из овса на трофейном вяленом мясе. Оставался еще один переход, и Кинт распорядился накормить лошадей остатками фуража, и для отряда на ужин немного зерна досталось.

– Локт, – обратился Кинт к командиру разведчиков, двумя руками держа помятую медную кружку с очередной порцией кипятка и, не моргая, глядел на языки пламени, – охранение проверил?

– Так есть.

– Что по тем следам?

– Кочевники, свежие следы собачьих упряжек занести пургой не успело, я послал двоих по следу, недавно вернулись, доложили, что на два часа пути – никого. Следы на запад ведут, в холмы.

– Хорошо, – зажмурившись, Кинт осторожно отпил из кружки. – Болье сказал, что отсюда, из низины, телеграф не сможет работать.

– Нужно выше?

– Верно, бери звено, помогите Болье собраться и на холм.

– Сейчас?