Эрта книга четвертая (СИ)

Кинт придержал за рукав охранника, не дав свалиться с лавки и прислонил его к стене, взвел единственный курок картечницы, потом, при повороте стволов, курок взводится сам... Из-за дверей несло перегаром и какой-то тухлятиной, Кинт поморщился и толкнул их плечом, сделав шаг внутрь. Два здоровенных детины и тот самый дерганый парнишка, что приходил в контору, играли за единственным столом в кости посреди просторного зала бывшей закусочной. Парнишка оказался действительно шустрым, он успел юркнуть под стол за мгновение перед тем как грохнуло словно из пушки и двое его приятелей свалились замертво. Кинт провернул стволы, два раза щелкнул механизм взвода курка, второй выстрел пришелся под стол, основание которого разлетелось в щепки, а парня откинуло и он уже был мертв. Быстро вбежав на второй этаж по широкой лестнице, Кинт не стал сразу выходить в коридор с десятком комнатушек по обе стороны, а высунув ствол из-за стены, выстрелил. Кто-то взвыл зверем, Кинт выглянул, быстро подбежал к корчившемуся на полу человеку и опустил стволы картечницы ему на голову, избавив от мучений, а потом замер и прислушался - за чуть приоткрытой дверью что-то звякнуло, Кинт достал из сумки гранату, сорвал стопор пружины-взрывателя и катнул ее за дверь, отбежав обратно к лестнице. В коридор тут же выскочили двое, спасаясь от взрыва и сразу напоролись на сноп картечи, а потом грохнуло, да так, что разнесло хлипкие перегородки в коридоре и комнатах, кто-то застонал...

- Полковник! - заорал Кинт, - где ты прячешься?

Вдруг звякнуло стекло в дальней комнате по коридору, Кинт понял в чем дело и припустил вниз по лестнице, уже выбегая на веранду он увидел, как прихрамывая, по мостовой бежит полковник, еще несколько секунд и он добежит до спасительной двери старой лачуги... Одолжив у покойного охранника карабин, Кинт быстро отвел скобу, убедившись, что патрон в стволе, быстро прицелился и выстрелил в убегающего и тот, как сломанная кукла закувыркался по грязному булыжнику получив пулю в позвоночник. Сунув картечницу в сумку, Кинт быстро дошел до тела, лежащего в неестественной позе и харкающего кровью полковника, схватил его за шиворот и потащил к ночлежке...

- Подожди, не умирай... - поцедил Кинт сквозь зубы, - еще не все.

Затащив тело внутрь, Кинт немного расстроился, что тот уже отошел к праотцам, потом снял со стены старый абордажный палаш, отсек голову полковнику, завернул ее в скатерть из алого бархата, затем разбил о пол пузатую колбу масляного светильника и, осмотрев в окно улицу, с которой исчезли даже бродячие псы, вышел из ночлежки, где уже занимался пожар.

Шум в ушах прекратился тогда, когда Кинт не запуская двигатель, скатился вниз к каналу через заброшенный парк, завернул за старый пакгауз у сгнившей деревянной пристани и остановился. Там он раскурил наконец трубку и уселся на чугунный кнехт, глядя на неторопливое течение Зиды. Так Кинт и сидел около часа, не шевелясь и глядя на воду, трубка давно потухла... вдруг, откуда-то из прошлого, из уголков памяти отчетливо прозвучала фраза: "...я вижу, как ты на нас смотришь, как держишь оружие, от тебя пахнет войной, горем потерь и тоской о близких людях, их немного, но некоторые из них мертвы. А еще... еще ты скоро испытаешь голод крови, да, это особый голод, и если случится его утолить, то потом не сможешь остановиться и не насытишься никогда." Эти слова произнес несколько лет назад странный кочевник, Кинт даже его лицо вспомнил на мгновение, но оно развеялось как туман.

- Чего уж... жили б как люди, кто б их тронул? - поковыряв трубку спичкой и вытряхнув пепел в воду, Кинт несколько раз прокрутил ручку подпружиненного маховика, затем сдвинул рычаг запуска, двигатель завелся сразу, сейчас прогреется и можно ехать, закончить начатое.

Нет, Кинт не собирался расправляться с секретарем городского совета, он просто отправил за пару серебряных кестов шнырявшего у рынка мальчишку с посылкой для господина Идьяра Канна. Мальчишка принес к ратуше большую подарочно украшенную коробку с приклеенным к крышке конвертом с надписью аккуратным женским подчерком "Для секретаря городского совета, господину Идьяру Канну, лично в руки". Посылку забрал городовой, что стоял в будке у входа в ратушу...

Уже вечерело, а Идьяр Канн все еще сидел в своем кабинете. С востока набежали тучи еще в полдень, а теперь задул ветер и начался дождь, сначала слабый, моросящий, а потом, когда стемнело, городовой уже сменился, и его место в будке занял другой, дождь усилился и начался ливень. Наконец, свет на втором этаже ратуши погас, здание погрузилось во мрак и лишь три газоразрядных фонаря оранжевыми шарами зависли в дожде над землей. Городовой в будке обрадовался, что теперь можно будет присесть на ящик, закутаться в плащ и дремать до утра. То, что в окне погас свет, заметил и механик личного парового фургона господина Канна, накрывшись обрезиненным армейским плащом он быстро развел пары, схватил зонт и побежал ко входу, встречать хозяина