Эртан (дилогия)

А ведь я совсем его не знаю, внезапно сообразила я. Может, он женат. И у него пяток маленьких очаровательных младенцев. От разных матерей. Или он государственный преступник и работает в виртуальности, потому что боится засветиться в реале. Или… или… мысли бестолково разбредались в разные стороны. Я подумаю об этом завтра, решила я, проваливаясь в сон.

* * *

Лес был диким, сумрачным и холодным. Солнечные лучи с трудом пробивались через кроны разлапистых елей и сосен, хотя там, наверху, судя по всему, был яркий и знойный полдень.

Полуэльф лежал на траве. Волосы разметались вокруг головы чёрным сиянием, несколько спутанных, влажных от пота прядей прилипло вискам. На алебастрово-белом лице застыла маска страдания.

Я вдруг испытала острое желание прикоснуться к бескровным губам, пропустить между пальцами чёрный шёлк волос, дотронуться до прохладной мраморной кожи… Что за дикие шутки? Это же Вереск. Противный, заносчивый, высокомерный сноб, которого я терпеть не могу… Ну ладно, согласна, в последнее время он меня раздражает несколько меньше. Но он всё ещё опасен. И, если уж на то пошло, по-прежнему не в моём вкусе. «Тебе это снится. Это не твои чувства», – пояснил внутренний голос. Да уж, отличный сон. Доктор Фрейд аплодирует стоя.

Рядом с Вереском, опустившись на колени, застыл человек. Я не видела лица, но узкая кожаная куртка не скрывала очертаний фигуры. Женщина. Прошло несколько мучительно долгих секунд, затем она решительно вскинула голову и едва заметно наклонилась – словно собиралась поцеловать лежащего перед ней мужчину. Я ощутила болезненный укол ревности. «Сон! Это всего лишь сон.» В следующий момент над её головой взметнулся серебряный стилет – и стремительно полетел вниз, к распростёртому на земле телу. Стремительно – и так медленно, что, казалось, я могла бы прогулочным шагом подойти к персонажам этой жуткой сцены и поинтересоваться, что происходит. Но я была призраком, сгустком сознания, способным лишь к бездейственному наблюдению. Я рванулась вперёд, но у меня не было ног, чтобы двигаться. Беспомощный крик «Нет!» умер, не родившись, – у меня не было голосовых связок, чтобы выпустить его наружу.

Длинное узкое лезвие без усилий вошло в грудь. Тело Вереска конвульсивно дёрнулось. Глаза распахнулись, тонкий покров льда дрогнул… В этом взгляде – взгляде, направленном на убийцу, – плавились, перетекая друг в друга, миллионы оттенков нежности. На меня никто никогда не смотрел… так. Но разве это важно теперь?

Картинка стала расплываться. Слёзы, отрешённо подумала я, как странно, разве у призраков бывают слёзы?

Девушка что-то произнесла на эльфийском. Вереск ответил – так тихо, что я не смогла бы разобрать слов, даже если бы понимала язык.

Когда я снова обрела способность видеть, он был мёртв.

«Зачем?!» – безмолвно крикнула я, сама не понимая смысла вопроса. Зачем она убила его? Зачем он позволил ей это сделать? Зачем я наблюдала всё это, хотя могла в любой момент прекратить этот кошмар и проснуться?… Теперь это всё уже не важно.

Я потеряла… кого? Кем стал для меня темноволосый надменный полуэльф? Любимым? Другом? Братом? Всем вместе и чем-то большим. Он вошёл в моё сердце стремительно и прочно, как узкий серебряный стилет…

«Это сон! Сон! Ты тут ни при чём!» – полузадушенно пискнул внутренний голос, но он был уже не в силах предотвратить надвигающуюся истерику.

Боль родилась где-то в бесплотной груди, стиснула спазмом отсутствующее горло и, наконец, прорвалась наружу безудержным рыданием. И вот тут у меня, наконец, появилось тело…

Тело сотрясала крупная дрожь, сердце колотилось бешено и аритмично, рубашка намокла от пота – словом, в наличии был полный набор симптомов пробуждения от кошмара. Вот только начавшаяся в этом кошмаре истерика никак не желала прекращаться. Меня рывком подняли за плечи. Я послушно села, инстинктивно подтянула к себе колени и уткнулась в них лицом. Женя протянул мне кружку с водой, но меня так колотило, что её содержимое расплескалось по пути ко рту.

Господи, что происходит? Такого позорного срыва со мной не случалось уже лет семнадцать – с тех пор, как мне отказали в приёме в секцию фехтования. И уж конечно, ни один мужчина никогда не удостаивался столь бурной реакции с моей стороны. К счастью, где-то в самом дальнем закутке сознания сохранился трезвый наблюдатель, хладнокровно фиксирующий происходящее и оценивающий обстановку. Ночь ещё в самом разгаре, до рассвета далеко. С той стороны костра торчит растрёпанная голова Ника. Напугали ребёнка, ироды! А вот и твой драгоценный полуэльф, живой и здоровый. Ну, может, не очень здоровый. Бледноват что-то… Ладно, бледный, как покойник. На лбу испарина, держится за сердце, дышит тяжело и неровно… Но ведь дышит же! Ничего с ним не случилось, прекращай рыдать. (К сожалению, никакого эффекта эти призывы не возымели.)

Женя, не сводя с меня встревоженного взгляда, покопался в своей сумке и вытащил из неё маленький флакончик.

– Выпей, это поможет.

В нос шибанул запах этанола, от которого меня едва не вывернуло наизнанку. Я отчаянно замотала головой.