Эртэ

Кружится голова, всё сильней и сильней, по мере того как каменная чаша наполняется ярко-красной жидкостью. Сейчас она прольется… Вот сейчас откроют заслонку, и яростный поток ярко-красной жидкости хлынет в длинные желоба сосудов…словно кровавая река…

Видимо надо подставить свой любимый скребок под каменную заслонку и тогда ярко-красный поток иссякнет, и кровавая река остановит свой бег…

Детская рука тянется к выступу в чаше, к маленькой заслонке… Сейчас, вот сейчас… но мужской голос, разгневанно и очень громко кричит:

— Влад…

— Что? — доктор растерянно смотрит на женщину-кота, словно застигнутый врасплох на месте преступления…

Хотя…. если учесть, что лучистый камень- скребок пролежавший века и тысячелетия в потайном выступе скалы, теперь находится в кармане доктора, тут есть от чего растеряться…

— Я понимаю, тут есть от чего растеряться, и даже прийти в восторг или умиление. — женщина сосредоточенно смотрит на доктора, словно ожидая вопроса. Но не дождавшись ничего, продолжает:

— Древние наскальные рисунки пещеры ещё полностью не изучены, но вам ли доктор лазать по этим пыльным стенам, а тем более удаляться в какие-то малоизученные дебри пещерных залов. У вас, мой друг, другое! Соберитесь с мыслями, и, послушайтесь здравого совета… Я думаю, нам следует принять приглашение…

— Я в этом ни минуты не сомневался. Я даже не говорил нет… — пробормотал доктор, на что женщина — кто лишь хмыкнула недовольно, но продолжила:

— Итак, меня волнует одно-единственное слово. Последний! Уж, очень много раз, оно встречается на нашем пути, Последний потомок Владов…

— По-вашему, я тоже вхожу в этот перечень? — пробормотал доктор, словно не замечая, как гневом блеснули глаза женщины, и как мелко задрожали её губы

— Я вот тут вспомнил о ребёнке. Вернее о Далве. — начал доктор, обернувшись, что-бы отыскать глазами мальчика. Не найдя его он вздохнул:- Ну да, я о Далве! Там, куда мы стремимся в почёте охота, развлечения на балах и маскарады, и всё это не лучшим образом сказывается на детях. И потом, мне не нужен такой отдых и сама охота. Мне нужна Марина…

— Ну наконец-то, вы вновь вспомнили о жене! — женщина-кот даже захлопала в ладоши. — Вспомнили, что вам нужна Марина и что вы уже год скитаетесь в поисках истины. Ну не год, чуть меньше, но сознание ваше не доросло до должного уровня. Не мотайте головой, иначе время просто помчиться от нас. Вы постоянно уходите в дебри истории, а время, оно летит, и ой, как быстро! Пора, Последний Потомок Владов! Вам, милейший, пока что, дозволялось ни шатко, ни валко следовать собственным воспоминаниям, так как через них нужно было постигать истину. Но наступают другие времена, и здесь не место ностальгии по прошлому. Как нет и ужаса перед будущим. В вашем измерении всё пока происходит в ускоренном темпе. И вместе с тем всё остаётся…за кадром. Последние витки времени, последние штрихи к незаконченной картине древнего художника, последний осенний бал, после которого наступит пора вьюг и метелей, последний нежный взгляд, последнее, но такое важное слово… Так цените это слово!

Кстати, уважаемый доктор, приглашение на бал вытребовал для нас старик Лес! Для этого ему пришлось пожертвовать ещё одной сказкой для всеобщего блага, и даже подкупить секретарей, воронов-падальщиков…

Не принюхивайтесь доктор, здесь не несёт падалью. Совсем наоборот! Кто знает, какая сказка, или правдивая история канула в Лета из-за нас, неверующих, какая легенда уже никогда не затронет сердца влюблённых? И каким равнодушием, какой ледяной коркой, или налётом морозного инея покроется в книге Судеб то сердце, что должно было принять через года, через века, через тысячелетия удивительно прекрасный опыт человечества, бездарно и кощунственно уничтожаемый людьми…

— Как много пафоса! От вас это слышать тем более неожиданно. Мне кажется, всё это уже ни к чему не обязывает современных людей. Вам, какое до этого дело! До легенд и сказок! — сухо произносит доктор, но женщина от возмущения изгибает свою длинную шею и шипит, словно дикая кошка.