Эртэ

— Это последняя комната пещеры. Согласитесь доктор, как вы любите это слово, "последнее"! Оно ваше родное, человеческое. В этом слове заложена философская мысль. Последнее замечание нерадивому ученику заставляет его подтянуться в учёбе. И недаром даже спортсмену дают три попытки, и последняя попытка, решающая, порой перечеркивает все последующие. Последнее усилие может вознести человека на олимп успеха и победы, или низвергнуть его во тьму забвения, из которого едва ли хватит сил вновь выкарабкаться…Но об этом мы как — нибудь ещё поболтаем, а пока, займёмся преображением вашего внешнего облика. Итак, вы доктор, будете светлейшим князем Мышкиным…

— Ну почему Мышкиным, а не Орловым или каким-нибудь Соколовым? — фыркнул возмущённо доктор, чем вызвал тихий смех мальчика.

— Знаете, что больше мне по душе, то и на ум идёт! — нравоучительно заметила Кемре. Быть вам Мышкину и всё тут, правда Далв… И ничего не хочу слышать! Итак, начнём с одежды. Значит так, вам эти панталоны случаем не глянулись…

— Что-то вы заковыристо изъясняться начали, многоуважаемая Кемре… с чего бы это?

А в самом деле, и с чего это вдруг ему " глянулись" эти бархатные синие штаны? Да и не только штаны… Доктор с интересом разглядывает комнату, в которой они оказались.

Высокая, светлая, она совсем не напоминает пещеру. Свет льётся со стен, с потолка, струится как дождевой поток по полу, и шумит… шумит. По всей комнате расставлены огромные сундуки, набитые всевозможным тряпьем. Чего тут только нет! Вот старая, застиранная, заношенная, вытянутая по бокам майка с облезлым портретом известного поп-певца, и тут-же блестящая накидка, словно тоже снята с плеч другого певца. А рядом, колышашие на вешалке полупрозрачные рубашки с манжетами и кружевами, и шелковые сорочки с гипюровыми вставками и рюшами, всё ещё источающие запах духов, как дорогих, так и дещевых, перемешанные с резким запахом мужского пота и нафталина. Тут увидишь и солдатские брюки-галифе с массивной деревянной кобурой для нагана, времен Гражданской войны 1918 года, и потрепанная матросская бескозырка, с простреленной ленточкой, что полетела вслед темно-вишнёвому бархатному камзолу, да за белыми короткими панталонами с легкомысленными шелковыми бантами-завязками по низу…

Ох, уж эта мода прежних веков. Довольно забавная, как и эти светлые чулки, и башмаки с огромными алмазными пряжками, что сверкают настойчиво и так ослепительно ярко.

"А может это фальшивые камни?" — мелькает крамольная мысль, и эти слова будто слышит Кемре. Кивнув головой, она произносит:

— Каждая ваша нога сейчас оценивается по хорошему миллиону. Смотрите, что-бы вам их не оторвали…

— Ноги? Или всё-же ваши бриллианты? — хмурится доктор.

— И то и другое! Это к вашему сведению настоящие исторические ценности древней фамилии…И почему на балу вампиров всё должно быть по настоящему? И даже бриллианты… А отвечать придётся мне, в случае чего…

— А мне кажется, здесь всё отдаёт секонд-хендом! Знаете ли, всегда чую странный душок старья… И затхлости! Хотя, это не секрет, в подвалах старых домов всегда чем-то попахивает…Возможно вредными испарениями… — бормочет доктор, натягивая бархатный камзол, внюхиваясь в ворот, и морщась, отчего Кемре, видя его лицо, замечает с усмешкой:

— Зато теперь, вы выглядите так, как подобает великосветскому льву-красавцу. Не забудьте мой дорогой доктор, я ваша сестра, и должна быть представлена Магу. Будьте вежливы, и не забывайте, что вам нужен белогривый конь…

Можно не повторяться. Итак, всё ясно! Эта красавица, что стоит рядом и нетерпеливо постукивает пальчиком по лацкану его бархатного жилета, очень торопиться в логово к Магу. Он и Далв тоже должны поторопиться. Время не ждёт…

— Да, кстати, вы не объясните, зачем нам конь? Я всё равно не умею ездить верхом.

Но слова доктора виснут в воздухе, так как Кемре распахивает высокую, отделанную золотом дверь, и яркий свет зажженных свечей и ламп словно врывается в огромный зал вместе с тем шумом, что сопровождает любое собрание…

Широкая лестница, что предстаёт перед доктором, Кемре и Далвом, покрыта ярко- красной дорожкой. От дорожки исходит некий таинственный свет. Словно жаркие волны колышутся над ней, и поднимаются вверх, извиваясь в воздухе, исчезая и растворяясь в ярком свете неоновых ламп. Толстый мягкий ворс дорожки заглушает шаги, но в воздухе стоит негромкий гул голосов, и может, поэтому кажется, что по лестнице бесконечной вереницей идёт движение толпы. Это похоже на движущий эскалатор, а на нём застывшие в ожидании странные тени- люди, все разодетые в шелка и бархат. Движение есть и у них. Вот кавалеры ведут под руку своих дам, временами, низко наклоняясь, что-то говорят им негромко, и дамы, прикрываясь веерами, что-то им тихо отвечают, а потом смеются слабым дребезжащим смехом.

Но в огромном старинном зеркале, что установлено на лестнице, нет и намёка на то, что по лестнице кто-то движется. Всё только видимость! В зеркале одна пустота! И тишина…