Эртэ

— Дурное? — вскричал Маг, ожесточенно скрипнув зубами. — А то, что он нарушил эти заповеди, как это расценить, предательством, злым умыслом, или незнанием законов наших племён? Боги разгневались на нас за этот обман…

— Подожди кого-то обвинять, давай разберёмся…

— В чём? В том, что вожак одного из племен доверил ему тайну рождения своего ребёнка, единственного наследника, а он его предал? Немудрено, что племя Истэрика оказалось таким слабым…

— Шаман тут ни при чём.

— Как ни при чём? — вновь вскричал Маг. — А боги, которым он молился, что думали они о подлоге, о предательстве… Хотя, эти золотые идолы оказались всего лишь кусками золота высшей пробы, не более…

— Ты…ты разорил пещеру? — изумился доктор. — Так это был ты?

— Я всего лишь взял то, что мне причиталось по праву. Поверь, золота там было немного, делить на троих — лишний раз ссориться. Хотя твоя доля осталась нетронутой, правда сейчас диск золотого солнца утрачен, но поверь, я так и не смог содрать его со стены…

— Ты нарушил завет отцов не разрушать…

— О каком завете можно говорить, когда кругом сплошная ложь! Не удивительно, что молитвы Ойхо не доходили до Золотого божества. Где может быть вера и надежда, если она пропитана ложью? Эти слова завета разбились одновременно в пух и прах, без всякой надежды на воскрешение… Бедное человечество, как ему жить без веры, если нет надежды…

— Но осталась любовь! — осторожно заметил доктор. — Сила любви огромна. Именно Любовь движет человечеством…

— Чушь! Сладкие слезливые сказки для малолетних сопливых юнцов. — усмехнулся Маг. — Любовь — это слабость! Любовь — это дурман и сладкий нектар яда! Я стремился все эти годы познать силу любви, и что — же? Любовь-это оковы! Настоящий мужчина не должен во имя любви терять своё лицо. Он должен быть выше этой слабости! А Истэр была слабостью…

— Так ты любил Истэр как женщину?

Доктор, пораженный внезапны открытием истины замолчал, с изумлением глядя на Мага. Какая боль? Этот человек в черном одеянии, а он, в самом деле, человек, а не монстр, испытывает боль, страшную и мучительную. Его лицо искажает судорога, а тонкие губы кривятся и подрагивают. Выдают глаза, в которых доктор видит внезапную растерянность и кажется, даже слёзы.

— Ты любил Истэрик, а потому убил её как проявление своей слабости! — чуть слышно произносит доктор страшные слова обвинения.

— Не говори так! Не говори! А иначе… — очередная судорога сводит губы Мага в мучительный оскал.

— Иначе ты убьёшь меня! Также, как проявление обычной слабости! Потому-что в отличие от тебя я верю, надеюсь и люблю!

Громкий хохот Мага, потрясает окрестности. Но да-Коны лишь всхрапывают, потрясая ужасной головой, а спящие маггуты, которые лежат вповалку вокруг поляны, и ухом не ведут.

— Я убью тебя не за это, а за то, что ты узнал, наконец, мою тайну…

— А ещё за то, что ты умеешь любить и любишь, но отвергаешь, кривя душой!

— Молчи… А иначе, я за себя не ручаюсь.

— Ты знаешь меня с детства Маг. Я никогда не замолчу, когда требуются слова, и никогда не стану лгать, когда безнадёжно влюблён. Я никогда не стану из-за собственной гордыни разрушать собственную, а тем более чужую жизнь…

— Ну, всё! Ты мне надоел, Влад! Вперёд да-Коны. Берите его, он ваш!

Наверное, запах лаванды всё ещё действует на монстров. Иначе отчего, всё действие напоминает замедленные съемки какого-то иностранного боевика. Маг наступает. Он впереди на огромном да-Коне, а вокруг столпотворение хищников с безумными глазами. Они, едва ли понимают, что ими командует Маг. Но они наступают на доктора, безоружного, и полного решимости защищаться.

Под ногой что-то скрипнуло. Кривая сабля. Весьма кстати! Первая голова зазевавшегося маггута полетела в сторону, прямо в сугроб, окрашивая белый снег странной голубоватой жидкостью, похожей на чистящее средство для стёкол…

— Ведь было, что человек мечтал, что-бы в его венах текла голубая кровь. Если бы он знал, чья эта кровь! — мелькает в голове доктора быстрая мысль.

Вторая голова монстра полетела в сугроб, окрашивая снег в голубой цвет. Третья…

— Окружить его! Взять любой ценой! — слышится визгливый голос Мага. — Он мне ещё нужен живым. Взя-а-а-ать…

— Взять его…взять! — визжит, беснуется вокруг доктора снежная буря.

А впрочем, непонятно. Завывает ли это вьюга, или беснуется Маг?

— Взя-а-ать! — истошный вопль закладывает уши.

Сильный удар и доктор чувствует, как он летит в обжигающий холодом снег. И опять визжит, беснуется над ним вьюга, хохочет и словно справляет свой безумный танец победы…

— Нет! Не-ет, врё-ёшь, не возьмёшь! Я поднимусь, надо только встать…надо встать… вста-а-ать… — бьётся тягучая мысль в больной голове. — Надо только встать…

— Встать, встать ядрёна вошь! Встать, Серега, вста-а-ать!

Нет, это уже не завывание вьюги, и не приказ да-Конам. Это дед Евсей собственной персоной! Только он знает, как можно поднять сбитого с ног внука. Только он!