Эртэ

Но племя было несговорчиво. Немногие, но люди словно чувствовало подвох. И тогда в ответ гости устроили праздник в честь золотого солнца, и стали поить всё племя сладкой хмельной водой похожей на алую кровь. Только зря они устраивали праздник, зря ждали полночи, золотого божка им так никто и не принёс. Золотое солнце исчезло, и поговаривают, что сына главного вождя в ту ночь так никто и не увидел на празднике гостей. А утром, рассвирепев от напрасного ожидания, гости стали загонять людей как скот в трюмы корабля. Детей и женщин в один корабль, мужчин в другой, а стариков в третий… Когда корабли вышли в открытое море, стариков стали сбрасывать за борт, мужчин продали в рабство в ближайшем порту, женщин забрали в жены и наложницы…

— А дети? — чуть слышно прохрипел Сергей Викторович, только едва ли его хрип услышал Лес. Старик грустно смотрит в таинственную даль, где далеко-далеко в голубой дымке виднеется высокая и таинственная, но молчаливая гора Ос.

Странно, что так тяжело на сердце и что может казаться знакомым в этом мрачном пейзаже, что раскинулся перед глазами? Уж не о той ли горе идёт речь, где они были с Мариной и Славкой на экскурсии? И как всё похоже… Дома у них есть фотография, на которой угадывается вся эта даль… Там они на снимке всей семьёй. Марина попросила мужчину в черных очках сфотографировать их втроём. Высокий, стройный, с роскошной шевелюрой, он ещё посмеялся, что ничего не видит в своих очках, потому-что нет солнца… Он снял очки, и прищурился, глядя на маленький экран цифрового фотоаппарата…

Как долго мужчина наводил на них объектив, как стремительно ушёл, чуть ли не швырнув им фотоаппарат. Он словно убегал, оглядываясь, а на лице его был написан неподдельный страх, если не ужас. Да-да, всё именно так показалось Сергею Викторовичу, когда мужчина спасался бегством с площадки каменной лестницы. Неужели всему есть своё объяснение? Солнце! Именно этот яркий луч солнца, пробившийся сквозь плотную завесу туч и серых облаков, и явился причиной его бегства. Это стало понятно только сейчас. А тогда?

В тот день на море было штормовое предупреждение, и они решили всей семьёй совместить полезное с приятным. Поездка на самую высокую гору побережья оказалась интересной. Хотя Славка в этот день вёл себя просто отвратительно. Он не хотел никуда ехать, капризно выпячивал губы и страдальчески охал на каждом подъеме по крутым ступенькам. Его пришлось долго уговаривать сфотографироваться всем вместе на горе, улыбнуться в объектив, или сказать "сыр",ну, а перед тем, как щелкнул фотоаппарат, сын истошно завопил, обращаясь в затянутое серыми тучами небо:

— Солнце? Где ты солнце-е-е-е…

Фотограф в черных очках опешил от этого крика, и непроизвольно нажал на кнопку, так что вспышка фотоаппарата и луч солнца, неожиданно пробившийся из-за туч, соединившись в одно целое, дали такой яркий эффект света, что ослепили мужчину, который даже не успел одеть темные очки. Пошатнувшись на ступеньках, мужчина едва не упал на колени. А затем, злобно прошипев что-то, бросив фотоаппарат, он бежал прочь, рукой прикрывая глаза… Кажется тогда сын получил затрещину…

— Ты ударил сына? — Лес смотрит сурово и мрачно, так что Сергей Викторович чувствует, как настоящий холод исходит из глаз старика. — Ты обидел сына, забыв, что устами ребёнка глаголет истина…

— Во — первых, он показал свою невоспитанность. А во- вторых, я извинялся перед мужчиной, и почти исправился перед сыном… — Сергей Викторович вдруг вспомнил жалобные глаза Славки, когда тот уговаривал о чем-то отца. Кажется, отдать ему фотоаппарат, после того случая с фотографом… Он хотел снять на пленку деревянных идолов… а его отец был против. И лишь Марина уговорила мужа сфотографировать Славку тогда, одного с идолами…

Сергей Викторович помнит тот снимок. Они были окрашены в черно-желтую полоску, эти строгие идолы в золотых кокошниках. Они окружали его сына словно строгие воины, и лишь Славкина ярко-красная футболка ярким пятном выделялась на черно-желтом фоне…

— Красивая будет фотография! — первая заметила Марина, вглядываясь в маленький экран цифрового фотоаппарата. — Посмотри папка, на своего сына.

В самом деле, это будет красивая фотография. Славка в окружении черно-золотых идолов. Они словно его стерегут…стерегут от того человека, что шагает позади этих странных деревянных идолов, у которых удивительно живые глаза.

У этого человека строгий черный китель с огромными блестящими пуговицами в два ряда, на голове белый поварской колпак, а в руках у него большой желтый поднос. Сергей Викторович помнит странное ощущение того, что красная футболка сына на снимке вдруг растекается яркой краской, соединяясь со стремительно краснеющим поварским колпаком шагающего человека, в руках которого уже не поднос, а огромный сверкающий золотом желтый диск…

— Я знаю, где находится золотое солнце! — убежденно говорит вдруг Сергей Викторович, на что Лес укоризненно качает головой, и, повернувшись к окну, за которым, словно мираж высится высокая гора, задумчиво произносит: