Есаул из будущего. Казачий Потоп

Видимо, рассмотрев преследователей и осознав, что уйти не удастся, беглецы спустили парус совсем. Обрадованные скорым прекращением погони казаки поднажали еще, и вскоре на струге пришлось убирать передние весла, чтобы пришвартоваться к медленно дрейфующей лодке. Аркадий на всякий случай – теперь от загнанного в угол, понимающего опасность, нависшую над ним, алхимика можно было ожидать любой выходки – расстегнул кобуры пистоля и «ТТ».

Пятеро греков выглядели, будто надувные изделия, из которых кто-то выпустил воздух. Встретившись взглядом с характерником, они немедленно опускали глаза, сутулились, и от них просто несло страхом. Попаданец невольно отметил, что старик, зрелый мужчина и молодой совсем паренек очень похожи, наверняка близкие родственники, а двое парней лет двадцати пяти – тридцати, подумалось ему, вполне могут быть мужьями дочерей старика или племянниками. Паренек так даже побледнел от ужаса, вот-вот упадет в обморок.

Циммерман, переодетый в одежду греческого рыбака, на соседей в лодке походил разве что очень издали. Превосходил всех там ростом минимум на полголовы, а уж толще был, так больше чем вдвое. Да и кожа лица, бледная, с зеленоватым отливом, на продубленную солеными ветрами и прожаренную южным солнцем рыбацкую не походила никак. Соревнование в гляделки беглец проиграл, но перед тем на Аркадия глянул с такой неприкрытой ненавистью, что у того дыхание перебило.

«За что?! Что я ему плохого сделал?! Можно сказать, от лютой смерти спас. Селяне, объявившие себя казаками, жидов живыми не оставляли. И вот, на тебе, смотрит как на самого жестокого врага… В натуре, нет в мире справедливости».

Поникший было аптекарь сунул руку за пазуху и попытался быстро выхватить оттуда что-то. У Аркадия сам собой вдруг образовался в руке «тэтэшка», направленный в лоб Циммерману, но сдвоенный выстрел с кормы прозвучал раньше. Старый еврей улыбнулся победно и, выронив выхваченное, рухнул на дно лодки. К застарелой рыбной вони примешался свежий запах дерьма и мочи. Уже не раз сталкиваясь с тем, что сфинктер и мочевой пузырь при смерти опорожняются, попаданец поначалу подумал на покойника как виновника, однако тут же заметил мокрые в соответственных местах штаны пацана-грека.

«Блин… а ведь и этих всех мочить придется, и зассанца в том числе. В лодке или на берегу могут быть закладки для пересылки. Да и помощь рабу в побеге, по здешним понятиям, имеет только один вид наказания – утопление. Благо искать водоем не придется, прямо со своей посудины в воду и пойдут».

Спрыгнувший в лодку Вертлявый поднял со дна уроненное евреем.

– От клятый жид! – в голосе начальника охраны прозвучали нескрываемые удивление и восхищение. – Так це зажигалка под пистоль роблена! Перехитрил, старый черт!

Зажигалки, сделанные в виде пистоля, здесь, на Дону, не продавались. Во избежание несчастных случаев и неправильного понимания. Резких людей – сначала стреляющих, потом думающих – среди казаков хватало, поэтому такие изделия шли только как подарки за границу. Нетрудно догадаться, что, желая избежать пыток, которым его наверняка подвергли бы, Давид и пошел на такой шаг, спровоцировал свое убийство.

Краткий допрос греков выявил, что побег задуман было давно, Циммерману заранее сшили рыбацкую одежду – не оказалось в Азове грека такой комплекции, – подготовили коней невдалеке от Перекопского перешейка, договорились с другой греческой семьей о лодке для бегства дальше. Куда – греки не знали. Плата за участие в помощи беглецу обещана была огромная, что и подвигло старого контрабандиста на риск. Старик пытался вымолить жизнь хоть для молодых, но на слезные просьбы никто не отреагировал. Раньше надо было думать.

Поразмыслив немного, Аркадий приказал Василю выбрать нескольких самых хватких хлопцев и, подплыв к ожидающим алхимика татарам на рыбацкой лодке в темноте, перебить их, поехать на захваченных при этом конях к месту расположения другой лодки и наказать и тех. О судьбе пойманных уже рыбаков не упоминал, да Вертлявый и не спрашивал. Зачем?

Осмотрев обнаруженное в лодке и не найдя там ничего предосудительного, предложил разделить все между участниками карательного рейда, казак, убивший аптекаря, в число его участников попал. Возражений не последовало, после чего лодка и струг разошлись. Назад попаданец не оглядывался и теоретически остался в неведении о судьбе греков.