Есенин

Еще один довод: в разговоре с Тарасовым-Родионовым перед отъездом в Ленинград Есенин открыл ему страшный секрет — у него якобы имеется телеграмма, посланная в 1917 г. Каменевым Великому Князю Михаилу, где он благодарит его за добровольное отречение от престола. Пьяный Есенин, скорее всего, мистифицирует собеседника: телеграммы как таковой у него, скорее всего, не было. Удивительно уже и то, что он о ней знал, — она никогда и нигде не была напечатана. (Не все, не все нам известно о Есенине!) Но как-то узнал. Допустим, что Тарасов-Родионов поверил Есенину и «стукнул». (Хотя и нехорошо обвинять человека в стукачестве, не имея на то ровно никаких оснований.) Но допустим. Так вот: такая телеграмма действительно существовала и действительно была подписана только Каменевым. Возможно, он и составил текст. Но решение об отправке ее Михаилу было принято на собрании политических ссыльных г. Ачинска. В то время там отбывал ссылку и Сталин. Так что Сталин и другие старые большевики об этой телеграмме знали. То, что Есенин считал секретом и компроматом, на самом деле было секретом Полишинеля. Каменев не мог испугаться есенинских «разоблачений», и незачем ему было его убирать.

Но все это, как говорят сторонники убийства Есенина, «вторично». А что же «первично»? Жидовское правительство просто в силу своей сатанинской сущности не могло не уничтожить великого русского поэта. Это было бы смешно-когда бы не телевизионный сериал «Сергей Есенин» режиссера И. Зайцева с обаятельным Сергеем Безруковым в заглавной роли, — сериал, который смотрела почти вся страна и которому многие поверили. Непосредственным убийцей Есенина там выведен Блюмкин, а инициатором убийства Троцкий. Но Блюмкина в это время вообще не было в СССР. А Троцкий? Вспомним: «Мне нравится гений этого человека…» Да, Лев Давыдович доказал, что гений и злодейство совместимы. Но крупное злодейство. И во имя «светлого будущего». Это был жестокий фанатик ложной идеи. Но мелкая мстительность и дьявольское лицемерие, так характерные для Иосифа Джугашвили, ему не были свойственны. (Поэтому он и проиграл Сталину, хотя был намного умнее его.) Мстить Есенину за то, что он отказался от предложения издавать журнал? Ей богу, у Троцкого были заботы поважнее. Тем более в 1925 г., когда земля уже горела у него под ногами: его уже сместили с должности председателя Реввоенсовета, уже обвинили в «мелкобуржуазном уклоне». А кроме того, — быть может, парадоксально, но факт — он любил поэзию Есенина. И самые проникновенные, самые точные слова о Есенине после его смерти были сказаны не писателем, не критиком, а Львом Давыдовичем Троцким (во всяком случае, в России).[154]

У читателей, наверное, сложилось впечатление, что автор этой книги и слышать не хочет о том, что Есенин погиб насильственной смертью. Так бы оно и было. Если бы не мнение Александра Сергеевича Есенина-Вольпина. Нет, он вовсе не утверждает, что его отца убили. Но и не говорит: этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда. Он рассуждает как истинный ученый: если по какому-то вопросу не удается прийти к общему мнению, значит, изучение его надо продолжить. И он был единственным из родных и близких Есенина (включая и Надежду Давыдовну Вольпин), кто не возражал категорически против эксгумации.[155]

Итак: на сегодня у нас нет никаких оснований отрицать самоубийство Есенина. Но если вдруг в будущем откроются какие-то новые факты, этот вывод, возможно, придется пересмотреть.

Приложение Венок Сергею Есенину

Лев Троцкий Памяти Сергея Есенина

Мы потеряли Есенина — такого прекрасного поэта, такого свежего, такого настоящего. И как трагически потеряли! Он ушел сам, кровью попрощавшись с необозначенным другом, — может быть, со всеми нами. Поразительны по нежности и мягкости эти его последние строки! Он ушел из жизни без крикливой обиды, без ноты протеста, — не хлопнув дверью, а тихо прикрыв ее рукою, из которой сочилась кровь. В этом месте поэтический и человеческий образ Есенина вспыхнул незабываемым прощальным светом.