Есенин глазами женщин

Во время нашего разговора то один, то другой из ожидавших его, чтобы ехать к Дункан, прохаживался мимо нас. С. А. каждый раз хватал меня за руку с испуганным восклицанием: «Тише, тише, молчите» – и глазами показывал, что нас слушают. Как затравленный зверь – кругом враги – не знает, в какую сторону броситься. В конце разговора он спросил: «А у вас револьвер всегда с собой?» – «Да, всегда, а что?» – «Вы знаете, вас хотят избить. Меня предупредил один из них. К вам он почему-то хорошо относится. Вы не знаете, они вас изобьют. Вот увидите, изобьют. Всегда ходи́те с револьвером». – «Зачем же им это надо?» – «Да ну, вы опять не понимаете. За это время они хотят меня совсем туда затащить» (головой кивнул в сторону воображаемой Пречистенки). «Кто вам сказал это, Сергей Александрович?» – «Ну нет, это я вам не скажу, иначе ему плохо будет». Надо сказать, что С. А. сам почти все выбалтывал и поэтому всегда боялся доверить что-либо другому, хотя в конце концов обычно всегда все сам расскажет да иногда еще нескольким лицам. Только очень больное для себя он умел прятать годами, по-звериному годами помнить и молчать. Так он молчал о жизни у Ломана в Царском (где, очевидно, было много унижений), так молчал о том, как его бил Сахаров, и так же молчал о последнем сроке. В общем, в конце всего этого бессвязного разговора я, кажется, поняла, кто предупреждал – а мне было важно знать, кто меньший и кто больший враг в этой компании, кого ему надо больше остерегаться, – очевидно, это был или Приблудный, или Марцел Рабинович. Сначала я спросила, кто предупреждал, надеясь как-нибудь в связи с этим доказать С. А., что все это его собственная фантазия. Прямо такие вещи в подобном состоянии ему нельзя было говорить. Я же была уверена, что это чистейший бред. Через несколько минут, совершенно случайно, подтвердилось, что разговоры об этом были. Как и надо <было> ожидать, угроза не была осуществлена, эти люди были способны на подлость, но не на поступок, который грозил ответственностью. На несколько минут С. А. отозвал буфетчик «Стойла», я вышла в зал и прислонилась у щита, сделанного из фанеры и отгораживающего проход для артистов. Все вокруг было как в тумане. Надо было пораскинуть умом, как увести С. А. сейчас же домой. Сквозь туман дошла до сознания фраза, произнесенная кем-то из компании С. А.: «Ну, убрать ее можно в два счета. В переулке избить. Недели две не встанет, а там пускай бегает». (Фразу точно не помню, но стиль приблизительно такой.) Боюсь ошибиться; показалось, что голос Ганина. Сразу почувствовала связь этой фразы с предупреждением С. А. Кажется очевидно, что кроме меня им некого было бить и убирать с дороги. Не Дункан же. А на путях С. А. и его «плеяды» больше никого не было. Миклашевской не приходилось непосредственно сталкиваться с ними. С этих пор я на всякий случай всю зиму не расставалась с револьвером и после наступления темноты пешком по нашему переулку не ходила, всегда брала извозчика, боясь, что вправду изобьют и С. А. останется в их власти.