Есенин. Путь и беспутье

Для первого раза татарин предложил Галине гнедую кобылку, веселую, ладную, послушливую, дамы, по словам хозяина, ее обожали. Предосторожность оказалась нелишней. И прибрежная дорога, и горные тропы – маршрут каверзный, без проводника и послушной лошадки новичкам не осилить. Но в тот день Гнедую уже кто-то нанял. Татарин, поколебавшись, вывел для Галии из конюшенки Стройного. Прилаживая седло, предупредил: в гору не шибко любит, грома тоже боится. Жеребенком, в грозу, сверзнулся. Умный, запомнил.

Татарин не обманул. Перед каждой свороткой в гору Стройный напрягался, выгибая шею и вскидывая красивую голову. И вдруг, заржав, рванулся, заторопился… И вверх, вверх… Сначала Галина узнала Гнедую, всадника разглядела потом, когда, остановившись на первой же смотровой площадке, решила пропустить их вперед. Гнедая решила иначе, всадник тоже. Спешившись, закурил. Галина его примеру не последовала. Где она видела это лицо? Но она его точно видела. Причем совсем близко… Видела, хотя и не замечала. На вид совсем мальчик, одет обыкновенно, футболка, парусиновые тапочки, вот только часы… Часы были явно не из той, как выражалась Катерина, оперы. Стройный занервничал, Галина оглянулась: со стороны Ялты двигалась туча.

– Ты – первый, а мы за вами. Со здешними грозами шутки плохи.

Едва выехали на дорогу, из-за поворота выскочило авто. Мальчик, помахав ей рукой, помчался по направлению к Ялте, парни из машины, в таких же, как он, футболках, – за ним…

Гроза прошла мимо, но погода испортилась. Гурзуфский ее поклонник, заглянув с утречка, предложил прокатиться до Ялты, там и пообедать. Купаться-то все равно нельзя, ветер северный, на море мертвая зыбь. Галина не отказалась. Странный крымчак словно соскабливал с ее жизни серый налет, сдирая с кожи коросту унижения бедностью и нелюбовью. Рядом с ним она преображалась. Встречные мужчины улыбались, женщины придирчиво рассматривали, запоминая фасон ее крепдешиновой обновки. Нина была права: такого «идучего» платья у нее никогда еще не было. Какая жалость, что он ей ни чуточки не нравится, что она вся сжимается, если, делая вид, что ворует у нее «дамские пальчики», дотрагивается до руки…

Они уже расплачивались, когда в столовую ввалилась вчерашняя молодая компания. Мальчик тут явно лидировал. Протискиваясь меж столиков, Галина пересеклась с ним глазами. «Сын Троцкого, узнаёте?»

Гнедой в татарской конюшне, как и она и предполагала, снова не было. Встречу или не встречу? Мальчик, держа под уздцы Гнедую, стоял у той самой последней своротки…

И так всю неделю. Утром в воскресенье, пересчитав деньги, Галина с ужасом сообразила: после расчета с татарином – на билет не останется. Деньги не понадобились. Татарин, пересчитав купюры, подал конверт. Плацкарт до Москвы был аккуратно завернут в двойной лист школьной, в клеточку, бумаги; ни подписи, ни привета, только крупно, химическим карандашом, телефонный номер. Он был почти такой же, как у Яны.

...