Есенин в быту

В этой могиле под скромными ивами
Спит он, зарытый землёй,
С чистой душой, со святыми порывами,
С верой зари огневой.

Тихо погасли огни благодатные
В сердце страдальца земли,
И на чело, никому не понятные,
Мрачные тени легли.

Спит он, а ивы над ним наклонилися,
Свесили ветви кругом,
Точно в раздумье они погрузилися,
Думают думы о нём.

Тихо от ветра, тоски напустившего,
Плачет, нахмурившись, даль.
Точно им всем безо времени сгибшего
Бедного юношу жаль.

…Не говоря уже о видимом – поэтическом – даре, Есенин выделялся среди фабричного окружения высокими моральными требованиями, почерпнутыми им в классической литературе (люди называют их идеализмом). Вхождение юноши во враждебную среду большого города вызвало ломку в его духовной сущности, непонимание окружающими и моральное противостояние им. Но и среди массы обывателей нашлись люди, взыскивающие лучшего, и вскоре после поступления в издательство Сытина Есенин оказался в числе пяти групп «сознательных рабочих Замоскворецкого района», которые осудили раскольническую деятельность ликвидаторов и антиленинскую позицию газеты «Луч». Этот документ попал в Московское охранное отделение, где Сергей получил кличку «Набор».

Одним из первых общественных поручений Сергею стало распространение среди рабочих типографии журнала «Огни». Его целью ставилось: дать широкому слою читателей доступный по форме и разнообразный по жанру материал, способствующий духовному развитию личности. Затем Есенин принял участие в однодневной общемосковской забастовке, о чём коротко сообщил Панфилову: «Дорогой Гриша! Писать подробно не могу. Арестовано восемь человек товарищей. Много хлопот, и приходится суетиться».

В следующем письме Сергей сообщал другу: «За мной следят, и ещё совсем недавно был обыск у меня на квартире. Объяснять в письме всё не стану, ибо от сих пашей и их всевидящего ока не скроешь и булавочной головки. Приходится молчать. Письма мои кто-то читает, но с большой аккуратностью, не разрывая конверта. Ещё раз прошу тебя, резких тонов при письме избегай, а то это кончится всё печально и для меня, и для тебя».

Что касается возможности попечалиться, то Есенин никогда не упускал её. В той же весточке Панфилову писал: «Я чувствую себя прескверно. Тяжело на душе. Вот и гаснет румяное лето со своими огненными зорями, а я и не видал его за стеной типографии. Куда ни взгляни, взор всюду встречает мёртвую почву холодных камней, и только и видишь серые здания да пёструю мостовую, которая вся обрызгана кровью жертв 1905 года[4]. Здесь много садов, оранжерей, но что они в сравнении с красотами родимых полей и лесов. Да и люди-то здесь совсем не такие. Да, друг, идеализм здесь отжил свой век, и с кем ни поговори, услышишь одно и то же: „Деньги – главное дело“, а если будешь возражать, то тебе говорят: „Молод, зелен, поживёшь – изменишься“. И уже заранее причисляют к героям мещанского счастья, считая это лучшим блаженством жизни. Все погрузились в себя, и если бы снова явился Христос, то он и снова погиб бы, не разбудив эти заснувшие души» (6, 52–53).

В конце своего довольно длинного послания другу как бы мимоходом сообщил: «Поступил в университет Шанявского на историко-философский отдел…»

Женитьба. Первые публикации. В университете Есенин познакомился с А. Р. Изрядновой. Анна тоже работала в типографии Сытина, но была на четыре года старше Сергея, который предстал перед ней в образе ангела небесного:

А. Изряднова

– Он только что приехал из деревни, но по внешнему виду на деревенского парня похож не был. На нём был коричневый костюм, высокий накрахмаленный воротник и зелёный галстук. С золотыми кудрями он был кукольно красив, окружающие по первому впечатлению окрестили его вербочным херувимом.

Это по первому, а по второму и третьему?

– Был очень заносчив, самолюбив, его невзлюбили за это. Настроение было у него угнетённое: он поэт, а никто не хочет этого понять, редакции не принимают в печать.

Анна была ласковой девушкой. В херувима влюбилась с первого взгляда и буквально смотрела ему в рот. К тому же сразу принесла Сергею первый успех: в 1914 году в первом номере журнала «Мирок» под псевдонимом «Аристон» было опубликовано его стихотворение «Берёза»: