Читаем Есенин за 30 минут полностью

Есенин за 30 минут

Илья Валерьевич Мельников , Татьяна Беленькая

Мы теперь уходим понемногуВ ту страну, где тишь и благодать.Может быть, и скоро мне в дорогуБренные пожитки собирать.Милые березовые чащи!Ты, земля! И вы, равнин пески!Перед этим сонмом уходящимЯ не в силах скрыть своей тоски.Слишком я любил на этом светеВсе, что душу облекает в плоть.Мир осинам, что, раскинув ветви,Загляделись в розовую водь.Много дум я в тишине продумал,Много песен про себя сложил,И на этой на земле угрюмойСчастлив тем, что я дышал и жил.Счастлив тем, что целовал я женщин,Мял цветы, валялся на траве,И зверье, как братьев наших меньших,Никогда не бил по голове.Знаю я, что не цветут там чащи,Не звенит лебяжьей шеей рожь.Оттого пред сонмом уходящимЯ всегда испытываю дрожь.Знаю я, что в той стране не будетЭтих нив, златящихся во мгле.Оттого и дороги мне люди,Что живут со мною на земле.

На Кавказе

Издревле русский наш ПарнасТянуло к незнакомым странам,И больше всех лишь ты, Кавказ,Звенел загадочным туманом.Здесь Пушкин в чувственном огнеСлагал душой своей опальной:«Не пой, красавица, при мнеТы песен Грузии печальной».И Лермонтов, тоску леча,Нам рассказал про Азамата,Как он за лошадь КазбичаДавал сестру заместо злата.За грусть и жёлчь в своем лицеКипенья желтых рек достоин,Он, как поэт и офицер,Был пулей друга успокоен.И Грибоедов здесь зарыт,Как наша дань персидской хмари,В подножии большой горыОн спит под плач зурны и тари.А ныне я в твою безглядьПришел, не ведая причины:Родной ли прах здесь обрыдатьИль подсмотреть свой час кончины!Мне все равно! Я полон думО них, ушедших и великих.Их исцелял гортанный шумТвоих долин и речек диких.Они бежали от враговИ от друзей сюда бежали,Чтоб только слышать звон шаговДа видеть с гор глухие дали.И я от тех же зол и бедБежал, навек простясь с богемой,Зане созрел во мне поэтС большой эпическою темой.Мне мил стихов российский жар.Есть Маяковский, есть и кроме,Но он, их главный штабс-маляр,Поет о пробках в Моссельпроме.И Клюев, ладожский дьячок,Его стихи как телогрейка,Но я их вслух вчера прочел –И в клетке сдохла канарейка.Других уж нечего считать,Они под хладным солнцем зреют.Бумаги даже замаратьИ то, как надо, не умеют.Прости, Кавказ, что я о нихТебе промолвил ненароком,Ты научи мой русских стихКизиловым струиться соком.Чтоб, воротясь опять в Москву,Я мог прекраснейшей поэмойЗабыть ненужную тоскуИ не дружить вовек с богемой.И чтоб одно в моей странеЯ мог твердить в свой час прощальный:«Не пой, красавица, при мнеТы песен Грузии печальной».