Есенин

— Меньшинство подчиняется большевикам, — поднял, сдаваясь, руки вверх Блюмкин. — Убедили. Езжайте! А вечером жду в номере сто тридцать шесть гостиницы «Савой»… Все! Не прощаюсь. Катя, я красивых таких не видел, — процитировал он Есенина и, лихо спрыгнув на ходу, помахал вслед рукой: — Жду!

Молчание, которое наступило после ухода Блюмкина, первой нарушила Катя.

— Мы, Сережа, ночей не спали. Если бы не Галя… Она как ураган. Всех обегала, даже Калинину звонила. Представляешь, он заявил, что в курсе происшедшего, но ничем помочь не может, ВЧК поступила по закону… Ведь так он сказал? Да, Галя?

Бениславская с горечью в голосе ответила:

— Как пить за счет Есенина, так все тут как тут! А случилась беда, попрятались как крысы!

— Куда мы едем? — спросил Есенин, с жадностью оглядывая все вокруг — дома, людей, небо, — будто не неделя прошла в тюрьме, а целая вечность.

А небо взвилось над Москвой голубое, прозрачное, чистое, словно в упрек грязным земным деяниям людей, суетливо спешащих по тротуарам в поисках своей судьбы, а может, просто пропитания.

— Ко мне, — по-будничному просто ответила Галя и, наклонив голову, чтобы Есенин не увидел радостных глаз, спросила: — Сережа… Катя мне сказала, вы разошлись с женой. Это правда?

— Да, — грустно улыбнулся Есенин, почувствовав ее настроение. — Уже и документы о разводе получил. Так что я одинокий. Давно одинокий.

— И очень хорошо, — вырвалось у Бениславской, — то есть… будете жить у меня.

— А вы не боитесь, Галя, что о вас могут нехорошо думать?

— А мы будем жить втроем, — быстро нашлась она и, смеясь, обняла и поцеловала его сестру. — Правда, комната у меня маленькая, но есть еще темный чуланчик. Там вполне может поместиться походная кровать.

Никогда и нигде Есенин не чувствовал такого одиночества, как последние года два-три здесь, в Москве. Это одиночество изнуряло его, нагоняло тоску, от которой он не знал порой, куда деться. Оно толкало его на постоянное общение с людьми. С людьми чужими, близкими, но недалекими. Он боялся одиночества, а потому с благодарностью согласился.

Щеки Бениславской запылали маковым цветом, несмотря на холод. Она стала обмахивать ладонью лицо. Наконец настал тот день или, скорее, ночь, о которой так мечтала Галя Бениславская.

Галина Бениславская, давно и безнадежно любившая Есенина, была девушкой неглупой, достаточно самокритичной и понимала, что недостаточно красива: среднего роста, нескладная, с темными косами, с зелеными в густых ресницах глазами под чертой чуть не сросшихся на переносье бровей. Хотя и была она девушкой образованной, современной, но все-таки не смогла избежать влияния стихов Есенина и гипноза его голубых глаз и очаровательной улыбки. И какой-то внутренний голос подсказывал ей, что она может быть ему полезна и таким путем сумеет завоевать его любовь. Все произошло, как и мечталось. «Пришла и спасла!»

Сохранившаяся со времени работы в ВЧК секретарем у Крыленко связь помогала ей выручать Есенина из милиции, куда он не раз попадал после пьяных скандалов. А теперь вот и из тюрьмы ВЧК.

— Дальше куда ехать? — обернулся извозчик.

— Ко мне, на Брюсовский, — встрепенулась Галя. — Почти приехали.

Глаза ее, зеленые, точно посветлели, стали совсем изумрудными, они теперь безотрывно были прикованы к лицу беззаветно любимого Сережи. Сереженьки, как она ласково называла его про себя.

Гале кажется, что она победила, что Есенин со временем станет ее.

— Приехали, Галя. Твой дом, — прервала ее мечтания Катя.

— Остановитесь здесь.

Извозчик остановился. Есенин легко выскочил из коляски и подал руку Гале. Сестра сама выпрыгнула прямо на Есенина, обхватив его сзади за шею, повисла на нем.

— Погоди, Катька, не балуй! — Стряхнул ее с себя и, сунув руку в карман, хотел расплатиться с извозчиком. Пошарив во всех карманах, понял, что денег нет, и растерянно повернулся к Гале: — Нету! Денег у меня даже ЧК не нашло ни копейки. — Повернувшись к извозчику, сказал, извиняясь. — Прости, брат. У первого поэта России денег нет!

— Вот, возьмите, — протянула Бениславская деньги извозчику.

Извозчик снял шапку, перекрестился.

— Христос с вами! Полно, Сергей Александрович, нешто я не видел, отколь вы вышли! Может, еще свидимся. Что мы, нелюди? Нешто мы не понимаем! Но-о-о-о! Милай! — хлестнул он вожжами лошадь и, обернувшись, крикнул: — Держись, Сергей Александрович! Бог не выдаст, свинья не съест. Ничаво!

Тронутый до слез участием простого извозчика, Есенин засмеялся.

— Ну, пошли. Показывайте свое жилье, Галя.

Катя бросилась вперед, открывая дверь в подъезд.

Галя, чинно взяв Есенина под руку, обернулась по сторонам. «Хоть бы кто из знакомых увидел мое счастье!» Но не встретив никого, рассмеялась своим глупым желаниям.

Как бы случайно прижавшись к Есенину в узкой двери, Галя так и шла с ним до лифта, где их ждала Катя с шутливо-многозначительным лицом, всем своим видом давая понять: уж она-то знает, к чему дело идет!

Глава 3 ОТСРОЧКА