Эсеры. Борис Савинков против Империи

Борис Савинков организовал в Петербурге две динамитные мастерские – в знаменитом народовольческом Саперном и Свечном переулках. Великолепный заместитель руководителя Боевой Организации смог устроить там на работу дворниками, по должности активно помогавшими полиции, своих товарищей-эсеров. В Териоках большой динамитно-химической лабораторией руководил Зильберберг, в Петербурге десятки бомб изготавливала Дора Бриллиант. Эсеры говорили, что думская болтовня закончилась и надо заниматься прямым революционным делом, а именно, бросанием бомб. Работе боевиков несколько помешал расстриженный поп Георгий Гапон, попытавший от имени охранного отделения купить нескольких террористов из Боевой Организации, но был разоблачен и в апреле 1906 года казнен на даче под Петербургом. Боевики Партии социалистов – революционеров имели совершенно надежные документы, конспиративные квартиры, достаточные финансовые средства и море динамита. Казалось, дни самых одиозных сановников сочтены. По поводу морали и нравственности в отношении нарушения христианских заповедей Борис Савинков специально несколько раз встречался и разговаривал с грозной народоволкой Верой Фигнер, двадцать лет отсидевшей в Петропавловской и Шлиссельбургской тюрьмах-крепостях, затем сосланной на север и сумевшей уйти за границу. На слова Савинкова о ценности любой человеческой жизни, о самопожертвовании и ответственности за убийство, Вера Фигнер – «Топни ножкой» спокойно ответила, что се это надуманно, что революционер, определивший свое отношение к самодержавию и монархии, давно для себя все решил: «Если берешь чужую жизнь – отдавай и свою легко и свободно. Мы о ценности жизни не рассуждали, никогда о ней не говорили, а шли отдавать ее, или всегда были готовы отдать, как-то просто, без всякой оценки того, что отдаем или готовы отдать. Тяжелая политическая и экономическая затушевывала личное, и индивидуальная жизнь была такой несоизмеримо малой величиной в сравнении с жизнью народа, со всеми ее тяготами для него, что как-то не думалось о своем». Савинков в письмах к героине Исполнительного Комитета «Народной Воли» подписывался «Ваш сын», но Вера Фигнер, понимая разницу между пятистами народовольцами и пятидесятью тысячами эсеров, поправила пока еще террориста номер два: «Не сын, а подкидыш».

Две динамитные мастерские Савинкова в Петербурге провалились одна за другой, неожиданно и по непонятным причинам, то есть были выданы полиции Азефом. Эсеры-дворники предупредили Льва Зильбертштейна и многих других товарищей, но филеры смогли взять Дору Бриллиант, которую Савинков справедливо называл одной из самых крупных женщин террора. П. Ивановская писала о конце своей подруге в Петропавловской усыпальнице-тюрьме:

«Физически Дора была слабая, хрупкая, как растение без солнца, которому одно дыхание утренника несет смерть. Тюрьма для Доры была удушливым газом, который не щадит ни чьей жизни. В ней она окончила свою полную горечи и печали жизнь. Сидела она в Петропавловской крепости – этой темной, глубокой могиле, мрачной дыре, проклятой волчьей яме, поглотившей столько молодых сил. В то время там многие за одну ночь лишались рассудка.

Ночью у Доры внезапно потухло электричество – оно должно гореть целую ночь. Неслышно, в одно мгновение что-то звякнуло, дверь с шумом распахнулась. С зажженной свечей ворвались к одинокой заключенной какие-то неясные, дикие фигуры, надвигалась какая-то темная чудовищная масса. Неописуемый ужас охватил все существо, и нечеловеческий крик пронесся в угрюмых стенах Петропавловки. С этой ночи Дора не переставала оглашать отчаянными криками крепостные своды, пока не увезли ее в больницу.

Дора Владимировна в Петропавловской крепости сошла с ума. Эта гордая девушка в безумии умоляла своих врагов дать ей яду для прекращения жгучих страданий».

Азеф, он же «Иван Николаевич», создавал динамитные мастерские, набирал туда молодых специалистов, предавал их для каторги и виселиц и потом создавал новые. Техник в Териоках Валентина Попова писала:

«Техники Боевой Организации находились по сравнению с террористами «Народной Воли» в привилегированном положении. В распоряжении Боевой Организации всегда имелся готовый, фабричный динамит, гремучий студень. Все это получалось от финнов. Не приходилось их готовить кустарным способом. На нашу долю выпадала более легкая, чисто техническая часть: изготовление оболочек для снарядов, умение наполнить и зарядить их.

Всю работу по приготовлению снаряда можно разделить на несколько частей: изготовление запальных трубок, затем – самой оболочки снаряда и начинка ее динамитом. Последнее, это вложить запалы в снаряд, зарядить его. Инструменты для работы были самые примитивные: паяльник, медный молоток, который нагревали на спиртовке, напильник, ножницы для жести, наждачная бумага, пипетка, циркуль. Это были такие же снаряды, какие приготовлял еще Кибальчич, но только значительно усовершенствованные.