Эсеры. Борис Савинков против Империи

«С середины 1906 года и до конца 1908 года я состоял членом Центрального комитета Партии социалистов-революционеров, не по политическим убеждениям, а с целью возможного предотвращения покушений со стороны революционеров, и что я входил туда с ведома русской политической полиции, на службе которой я состоял. Ни в одном покушении, ни прямого, ни косвенного участия не принимал».

Ему, естественно, по поводу покушений не очень поверили, но предложили перевести из тюрьмы в лагерь для интернированных граждан только под собственной фамилией. Азеф испуганно отказался. Его выпустили в 190-18 году, после подписания Брест-Литовского мирного договора. Он умер в апреле 1918 года в берлинской больнице от почечных колик. На его могиле не написали ничего, кроме «№ 466»: «Здесь, в Берлине, много русских, кто-нибудь прочтет фамилию – могут быть неприятности».

Вместо того чтобы не привлекать внимания к позорному делу Азефа, Зимний дворец, находившийся, кажется, в трезвом уме и твердой памяти, сам нарвался на грандиозный мировой скандал. На процессе А.Лопухина международное общество впервые официально услышали подробности самодержавно-революционной провокации. Столыпин не хотел, чтобы его справедливо считали покровителем Азефа, но его принародно уличили во лжи и, более того, в подготовке еврейских погромов, и это был европейский позор. Все газеты цитировали последние слова Лопухина, которые ему не дали произнести на суде: «Я уверен, что едва ли не главной целью моего ареста и предания суду было лишить меня возможности назвать Столыпина как покровителя Азефа, и для достижения этого стоило перенести тот скандал, который Столыпин устроил себе и правительству моим арестом и судебный процессом против меня».

На процессе Лопухина сосредоточилось внимание всей русской и мировой прессы. «Тайны русской полиции» многие годы обсуждались в Европе и в Америке совсем в плохом для самодержавия тоне. Журналисты писали, что Азеф был просто игрушкой в руках высших имперских полицейских сановников во главе со Столыпиным, таким образом, на горах трупов, зарабатывавших деньги и почести.

В Зимнем дворце начался очередной хаос – высшие чиновники думали, кого из них с помощью революционеров будут убивать сановники-конкуренты. Герасимова отправили в длительный отпуск, на всякий случай пообещав ему должность заместителя министра внутренних дел, но его ждал военный суд. Все в Зимнем ненавидели всех, а самодержавная монархия была колоссально дискредитирована во всем мире. Герасимов еще успел распустить слух, что защищавшие Азефа до конца руководители Центрального комитета Чернов и Натансон тоже являлись агентами охранки, но этому слуху не поверили ни в обществе, ни в партии эсеров. Оппозиция империи, все ее революционные организации использовали дело Азефа против Зимнего дворца. Везде говорили и возмущались участием имперской политической полиции в преступных террористических актах, а о провокации говорили как о системе, практикуемой правительством в своей работе на благо родины.

В Третьей Государственной думе разразился скандал, и Столыпин получил два громогласных запроса от социал-демократов и кадетов: «Почему с ведома Департамента полиции были совершены убийства генерала Богдановича, министра Плеве и великого князя Николая Николаевича, и являются ли они только эпизодами целой системы провокационной деятельности Департамента полиции, которая была навязана ему Зимним дворцом с целью оправдать его реакционную политику», а также «Известно ли Зимнему дворцу незаконная деятельность его отдельных агентов и какие меры он намерен принять против них». На заседаниях Думы были оглашены многие эсеровские партийные документы, предоставленные их Центральным комитетом. 11 февраля 1909 года в Государственной Думе по делу Азефа был вынужден выступить Петр Столыпин.

Председатель Совета министров на всю империю объявил, что не видит в деятельности Департамента полиции Министерства внутренних дел и самого Азефа каких-либо незаконных действий. Он признал, что Азеф много лет был правительственным агентом в революционных кругах и его деятельность «создала весьма прискорбную ситуацию для партии социалистов-революционеров, но не для правительства». Столыпин говорил: «Наступает 1906 год. Савинков арестован и только после этого Азеф входит в качестве представителя от Центрального комитета в Боевую Организацию, где он приходит в более близкое соприкосновение с террористической деятельностью. Я утверждаю, что с этого момента все революционные покушения проваливаются и ни один из них не проводится в жизнь».

Ложь Столыпина о неучастии Азефа в терроре 1904–1905 годов, естественно, тут же вышла наружу, и руководитель правительства империи потерял остатки уважения общества. Когда его через два года застрелил сексот Киевского охранного отделения, страна, казалось, этого даже не заметила.