Эсферикс. Книга первая

Гаус не разобрал, кем является замотанный в странные одежды Бекерель – должно быть, кем-то важным. Они с Ленцем прилетели в город через два дня: здесь теперь в три смены дежурили старшие пилоты, и требовалось привезти мощные сигнальные лампы для связи со Старой башней. К тому же Гаус хотел навестить своего дядю, жившего в маленькой хижине у самой стены.

Дядя Балт слыл нелюдимым, неразговорчивым, странным хапи: шил одежду, мастерил украшения из чешуи свартов, точил ремесленникам инструменты, никогда не посещал праздников, не заводил друзей. Он удивился, увидев на пороге племянника.

– Дядя Балт, я хотел узнать, всё ли у тебя в порядке после нападения свартов.

– В порядке, в порядке. Чешуи набрал. Заходи, не стой как истукан.

Внутри, в крохотной гостиной с круглым столом, было темно: окна занавешены плотными шторами, дверь в спаленку-мастерскую затворена. Дядя Балт откинул одну штору влево, сел на скрипучий старый стул:

– И ты садись. Значит, вчера тоже летал?

– Позавчера, – поправил Гаус. – Да, мы всех одолели. Легко! И это странно. Дядя Балт, меня мучает один вопрос… Почему сварты не нападают на наши планеры?

– Боятся.

– Оружия?

– Нет конечно. Хоть обвешайся мечами и арбалетами, но если ты отойдёшь от планера – он тебя прожуёт и выплюнет.

– Но планер же такой хрупкий! И не выглядит страшным. Сварты бывают и вдвое больше.

– Они боятся не самих планеров. А одной чёрной коробочки, без которой вы бы не летали.

– Подкидыватель? Это потому, что его нам дают инопланетяне?

– Да, инопланетяне. Дело в них. Всё это сложно, Гаус. Тебе не надо искать правду – правда не принесёт нам добра.

– Я и не собираюсь. Инопланетяне сделали нам защиту – отлично! Они всегда помогают.

– Да? Почему перед нападением все торговцы ушли из города? Почему не использовали свои машины, чтобы нас защитить? Они не так просты. Что-то дают нам, что-то продают, а чего-то мы не получим, как бы ни просили.

Дядя Балт замолчал, затем протянул руку к глиняному кувшину, налил мутной синеватой жидкости в кружку, подвинул её в сторону Гауса:

– Сок. Пей.

– Не хочу, – Гаус с сомнением посмотрел на всплывающие и лопающиеся на поверхности жидкости пузыри. – Командиры объясняли нам так: у инопланетян есть какой-то закон, запрещающий помогать больше необходимого. Чтобы мы сами развивались. Становились сильнее.

– Пускай будет так. Понимаешь, инопланетян много. Они все разные. Тысячи миров. Кто-то может быть хорошим. Кто-то… – дядя Балт взял кружку, отхлебнул сока, поморщился, посмотрел в окно. – Учись, постарайся стать лучшим и попасть на космический корабль. Наш народ должен стать одним из них – это будет обретением справедливости.

Принимая шкатулку из рук важного горожанина с белыми волосами и полосатым бело-серым хвостом, Гаус вспомнил слова дяди о справедливости. «Не вижу я несправедливости. Как будто всё устроено хорошо». Они с Ленцем, смущённые двумя дюжинами одобрительных возгласов собравшейся на площади небольшой процессии, поклонились, снова поклонились и направились к планерам.

– Отвезёшь сам? – Гаус вручил шкатулку удивлённому приятелю.

– А ты куда?

– Нам всё равно надо две машины перегнать. Я ненадолго в деревню загляну. Сейчас тебе все вещи закинем, и полечу.

– А что там, в деревне?

– Проверю, как сигнальный фонарь поставили. Вряд ли они в этом разбираются!

– Ну да, лучше проверить. Только не опаздывай: мы вроде как на хорошем счету. Не хочется этого растерять.

– Не опоздаю! – улыбнулся Гаус.

Глава 8. Первый полёт

«Где же эта девочка, Риша?»

Гаус не хотел спрашивать о ней – он хотел появиться внезапно, пригласить её полетать на планере. Но когда он вышел на главную улицу Южной деревни, его сразу окружили шумные дети, улыбающиеся взрослые, и не было никакой возможности от них отделаться. Для порядка он прошёл вместе со старейшиной к сигнальному фонарю, заглянул в зрительную трубку, проверяя наведение: да, вот сонное лицо дежурного их башни – всё в порядке. Ничего больше придумать не выходило – надо было возвращаться. Выходя за ограду, Гаус резко мотнул хвостом: ото всего, что можно было назвать поражением, у него портилось настроение, и ничего нельзя было с этим поделать.

– Гаус! – услышал он сзади знакомый голос.

Риша спрыгнула с опутанного лианами ярусника на мягкий мох, отряхнула шорты, поправила растрёпанные волосы:

– Мне Кюри сказала, что ты прилетел. Кюри – это моя лучшая подруга.

– Надо было настроить сигнальный фонарь, – сделав серьёзное лицо и ничем не выдавая своей радости, ответил Гаус. – Собираюсь возвращаться.

– Говорят, над городом был такой жуткий бой! Это правда? Ты тоже участвовал?

– Да, проучили мы этих букашек. Ничего опасного.

Блеск в больших глазах девочки, её взгляд, направленный прямо на него, безотрывный, заинтересованный, вызывали желание улыбнуться, даже рассмеяться, но Гаус играл свою роль слишком хорошо, чтобы поддаться этому желанию.

– Хочешь, прокачу на планере?

– Шутишь?

– Не шучу.

– А можно? Наверное, у вас строгие правила.

– Правила строгие, но… Идём?