Ешь. Молись. Разводись (СИ)

Утром всё это рассеется как дым, и мы будем жить дальше, обычной жизнью.

Не как боги, а как люди.

Главное – не жалеть.

Я не буду жалеть.

Я буду скучать.

Уже скучаю, еще принимая его в себя. Еще погружаясь в него. Еще отдаваясь. Целуя. Сплетаясь.

Мечтая, чтобы утро не наступило.

Никогда.

Так не бывает. Всё заканчивается.

***

Тащу чемодан к машине, негодуя на то, что набрала столько ненужных вещей. Зачем это платье? Жалко, что не попадаю в Мариинку, и с Женькой хотела встретиться, она ждёт звонка.

Ничего, приеду в другой раз. Может… в августе? Почему бы и нет? Можно и детей взять с собой. Хотя бы дней на пять. Съездить в Петергоф, я там сто лет не была. И в Эрмитаж. И в Русский музей. Просто погулять. Поесть пышек. В Питере вообще много, где можно вкусно поесть, и не пафосно.

- Всё-таки бежишь?

Глава 22

Ожидаемо и логично.

И мне бы спокойно её отпустить, и даже порадоваться, что не будет создавать проблем.

Но я не могу. Не хочу.

Рогом упёрся. Хотя рогов у меня, к счастью, а может и, к сожалению, нет.

Были бы рога, многое было бы проще.

Но рогов мне моя любимая жена не наставит. Слишком совестливая. И чистая.

Хорошая, в общем.

Это я подлец и гондон. Привык уже.

Но… это же ей так хотелось замуж? Ребёнка?

Получите, распишитесь, как говорится.

И с разводом в ближайшее время тоже облом.

Иногда даже завидую таким мужикам, как, например, муж моей богини. Это же он, наверняка, был инициатором развода?

Честно, я не помню, касались ли мы этой темы, она же просто сказала – разводимся, да? И вроде как было что-то про измену, но вскользь? Мы в дороге много о чём говорили, не слишком серьёзном, но и личные моменты всплывали. Или это я себе надумал, что ей муж изменил?

Ну, по крайней мере судя по её поведению на крыше – он изменил, точно.

Потому то если бы изменяла Милана она бы себя вчера так не вела.

Словно опять изменили ей, а не она со мной.

Словно она переживала всё то, что должна была переживать моя супруга.

И если бы они с мужем просто полюбовно разошлись - ну, мало ли поводов? Устали друг от друга, от быта, от того, что кто-то храпит, а кто-то чавкает, и такое бывает. Если бы полюбовно - для богини бы не было таким шоком известие о том, что я несвободен.

В общем, прятать надо телефоны, что я могу сказать?

Но кто знал, что моей благоверной приспичит набрать так поздно? Она же знала, что я занят!

Не знала, чем именно, конечно. Или знала.

Проехали.

Всё уже случилось.

Не в моих правилах рефлексировать.

А вот остановить Милану…

- Послушай меня, пожалуйста.

- Нет, нет! – она так смешно закрывает уши, чемодан падает, скрипит, - Нет, пожалуйста, уходи.

Да никуда я не уйду, сама же понимает.

Поэтому такая обречённость во всем.

И не хочет, чтобы уходил.

И радуется внутренне, что приехал, застал, затормозил.

- Милана.

- Уходи, Арс…

- Мила…

- Не добивай меня еще сильнее…

А вот после этого можно подойти еще ближе. Обнять. Прижать к себе.

- Ну… ну, прекрати.

Она плачет.

Чёрт.

Почему-то это болезненно ранит.

Я не хотел.

Я на самом деле хотел легкого, сладкого, манкого, яркого романа. Короткого, как золотая осень, до которой еще, к счастью, есть время.

Осенью красиво в Питере. Сады одеваются в разноцветные сарафаны, блещут, искрятся, напаивают всё вокруг нереальными ароматами…

Мысли как у влюбленного курсантика, мечтающего об увольнительной, чтобы сбежать к девчонке, стыдливо ждущей первого поцелуя.

Не стал я курсантиком. И проблем с ожиданиями поцелуев тоже не было. И нет.

И жена не спрашивает, где я ночевал, потому что нет смысла.

Не те отношения.

Я предупреждал.

Не то, чтобы я не был создан для брака.

Скажем так, я не был создан для этого брака.

Вот и всё.

Милана, кажется, уже не плачет, но я её не отпускаю.

- Арс, давай расстанемся хорошо, а?

- Конечно, мы расстанемся хорошо, только не сегодня.

- Прошу тебя, ну… отпусти.

- Зачем? Разве тебе плохо?

- Мне будет плохо, потом. Мне уже плохо сейчас. Я не могу, не могу вот так, я…

- Хорошо. Я отпущу. Только… зачем тебе уезжать? Ты собиралась провести в Питере неделю? Погулять, отдохнуть, по музеям походить, в Мариинку собиралась, да?

Кивает, пытаясь отстраниться, выпускаю чуть-чуть. Немного. Мягко. Но всё-таки держу.

Какая она…

Сейчас вот, в эту минуту торкает, бьёт в голову.

Какая она необыкновенная. Реально – богиня. Чудесная абсолютно. Волшебная.

Не совершенная, и в этом её совершенство. В тоненьких морщинках у глаз, в крапинках веснушек, затерявшихся где-то, в немного обветренной коже на губах, а скорее просто уставшей от моих поцелуев. Губы распухли, это факт. Так и хочется их. Пробовать.

И чувствовать на своём теле.

Хочу её.

Это какое-то наваждение.

Хочу отпустить и хочу брать.

Секса хочу именно с ней, больше ни с кем. И знаю, что долго еще не захочу ни с кем другим.

Околдовала.

Богиня.

Скотина я. Какая же я скотина.

Да, я должен отпустить. Извиниться. На колени встать.

А я вцепился в неё.

- Милана, не уезжай.

- Арс, послушай…

Послушал бы, но…

Да, твою мать!

Хватаю её лицо в ладони, впиваюсь в губы.

Пусть думает, что я сумасшедший влюблённый, который готов ради неё на всё, что у меня крышу вчера на крыше снесло. А это на самом деле так и есть. Снесло. И я сумасшедший.