Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

— Не было ли слухов об организации каких-либо преступных актов? Где и какие образцы партийной литературы печатают или собираются печатать? Кто помогает эсерам деньгами? Нет ли у вас случайных сведений о замыслах уголовного порядка: о подготовке экспроприаций, убийств и прочего?

Азеф отвечал очень толково и кратко. Зубатов продолжал расспрашивать:

— А как, Иван Николаевич, у вас сейчас складываются отношения с руководством эсеров?

Азеф весело улыбнулся:

— Так они меня уже прозвали «бомбистом»! Я им объясняю: террористические акты — это самый короткий путь к свержению самодержавия! А у них уже только от этих слов сердце в пятки уходит, и смотрят на меня, как на безумца.

— Замечательно! Будьте другом революционеров, но сами таковым не становитесь.

Азеф согласно кивнул:

— Можно лечить холеру, но не надо ею заражаться!

— Нас больше всего интересуют два аспекта: организация террористических актов и создание подпольных типографий, — продолжал Зубатов.

Азеф закусил нижнюю губу, завел глаза к потолку, вдохновенно сочинял:

— Понимаю, понимаю… К примеру, Хаим Житловский, эта еврейская морда, подбивал меня пойти на убийство великого князя Константина Романова, это который поэт.

Ратаев удивился:

— К. Р.? Зачем? Великий князь так далек от политики…

— Я то же самое сказал Житловскому: «Это же национальное достояние, не хуже Семена Надсона!» Вроде пока что убедил. — Сделал страшную мину, вновь перешел на шепот: — И еще мне удалось Житловского напоить, и он проболтался: организация социалистов планирует убийство самого государя.

Зубатов весь подался вперед:

— Когда планируется акт? Каким образом? Кто? Где?

Азеф развел руками:

— Хотят купить аэроплан и сбросить на царя бомбу. — Поднял умные черные, как южная ночь, глаза на Зубатова. — Я собрался перевезти в Москву жену и сына, они пока в Берне. Однако у меня самого нет пока ни службы, ни разрешения на жительство, а я хочу сдать экстерном экзамен в электротехнический институт, чтобы иметь и российский диплом, а не только германский. — С укоризной произнес: — Когда меня в Германии на работу в контору Шуккерта на хорошую зарплату приглашали, так вы обещали теплое местечко в Москве. А теперь…

Азеф хитрил. Любе надо было закончить учебу в Берне, и они решили, что она вернется в Россию немного позже. Что касается Шуккерта, то читатель помнит, Азеф сам сбежал с этой службы.

Зубатов вопросительно взглянул на Ратаева. Тот утвердительно помотал головой:

— Устроим, на приличное место…

Ратаев обратился к Азефу:

— Вы привезли из Германии рекомендательные письма, которые помогут вам проникнуть в ряды местных социалистов?

— Я Хаиму Житловскому все уши прожужжал: хочу в Москве серьезно изучать марксизм! При моем отъезде он дал мне письменную рекомендацию к какой-то Немчиновой, что на Остоженке в своем доме живет, сказал, что у нее организован серьезный марксистский кружок. К ней приходит разнообразная интеллигентная публика, даже вице-губернатор Москвы бывает, устраиваются рефераты, диспуты.

Зубатов и Ратаев весело переглянулись. Последний сказал:

— Молодец, Иван Николаевич! Нас этот кружок очень интересует. Туда, скажу вам по секрету, порой заглядывает один из великих князей. Девица Немчинова очень собой хороша, вот бы вам к ней пролезть.

Азеф приосанился:

— Под юбку? Если начальство прикажет, готов выполнить любое задание!

Ратаев счастливо улыбался, а Зубатов спросил:

— А других рекомендаций получить не удалось?

— А как же! — крякнул Азеф. — Обязательно удалось! Житловский мне сказал: «Человек вы, Иван Николаевич, серьезный, делу революции преданный. В самую главную точку направляю вас — к мозговому центру и руководителю Северного союза социалистов-революционеров Андрею Александровичу Аргунову. Я дал вам лестную характеристику. Учитесь у Аргунова, перенимайте опыт. За его плечами тюрьмы, каторги, ссылки. Трудности его закалили, он сделался крепким, как кремень. Вы наша молодая смена. У вас все еще впереди — и допросы, и казематы, и эшафоты. Если мы не доживем, то вы обязаны увидеть светлое будущее!» — Азеф рассмеялся. — Я тут пошутил: «Увидим светлое, если нам царские сатрапы не сделают темную». Ха-ха! Этот Аргунов, как понимаю, в Москве социалистами хороводит, главный заправила.

— Рекомендательные письма при вас? — спросил Ратаев.

— К Немчиновой лежит между первым и вторым дном в чемодане. Там, кстати, и подрывная литература, которую я должен передать Немчиновой и Аргунову.

— Интересненько, очень интересненько! — потер руки Ратаев. — Передайте, а потом заберите, хотя бы часть, якобы для распространения. Мы сложим эти брошюрки в полицейскую библиотеку.

Азеф продолжал:

— А что касается письма к Аргунову, так его Житловский отправил по обыкновенной почте. Письмо, понятно, шифрованное, но у меня есть ключ. Я однажды дожидался Житловского, его жена меня чаем поила, а на столе, среди бумаг, увидал ихнюю секретную переписку и ключ. Я не удержался и переписал.

— Вот это зря! — поморщился Зубатов. — Слишком рискованно, и Житловский ведь мог проверять вас. Вы, скажем, переписывали шифр, а его жена наблюдала за вами через портьеру.