Эшафот на пьедестале. В трёх частях

Едва забрезжил рассвет, а Иван уже был на ногах. Туман сегодня отсутствовал, но зато небо заволокло серыми облаками, предвещающими изменение погоды. Ивашка с трудом поднял спящих помощников и насильно, с крепкими словами, повёл их к берегу. Те отругивались, но подчинились, столкнув лодку в воду, отправляясь на бесполезное, как им казалось, дело. Попробовав безрезультатную ловлю в двух местах, Иван заметил, что между островами начали собираться чайки – вначале пара, затем десяток, а вскоре целая стая начала роиться над водой. По команде опытного рыбака, гребцы направили лодку к этому месту. Въехав в середину чаячьего пиршества и бросив якорь, Иван понял, что птицы ловят снетков, которых, в свою очередь, гоняет какая-то более крупная рыба. Едва секуша опустилась в воду, сразу последовал удар – первый, размером с ладонь, окунь лёг на дно лодки. И понеслась ловля у опытного рыболова беспрерывно, а новички не так успешно, но тоже начали таскать полосатых разбойников. Ближе к середине дня в лодке копошилась гора рыбы, но азартные ловцы не могли остановиться, несмотря на предупреждение атамана о том, что заниматься этим делом можно лишь на зорях. Начавшийся ветер поднял волну и только тогда Иван понял, что надо было уже давно возвращаться на остров. Авдей приготовился устроить показательную выволочку не выполнившим его приказ рыбакам, но, когда увидел улов, ограничился лишь предупреждением на будущее. В таборе закипела работа: в несколько ножей начали потрошить рыбу; развели бездымный костёр из высушенного заранее плавника; заварили котёл ухи. Самые нетерпеливые насаживали окуней на прутья и, запекая на огне, поедали их наполовину сырыми.

К вечеру ветер усилился – островерхие, порой с барашками, волны накатывались с рёвом на песчаный берег острова. Цвет воды из зеленовато-синего превратился в мутно-жёлтый. Авдей понял, что сегодня лодка с продуктами не придёт – шторм не позволит. Всё же по его команде были приготовлены факела и выставлены ночные дозорные.

Не прибыли посыльные и следующей ночью, хотя ветер ещё днём стих и Чудо-озеро угомонилось. Среди разбойников уже пошли разговоры: «На одной рыбе долго нам не протянуть, а Ёрш с припасами мог и сгинуть».

Следующим утром неожиданно раздался голос дозорного:

– К нам движется ладья с чухонского берега!

Атаман влез на иву и долго всматривался в приближающееся судно, потом сообщил:

– Это Ёрш!

И сам себе вслух задал вопрос:

– Но почему с другой стороны?

Лодку встретили всей ватагой и сразу же начали разгружать, один только Алёшка, убедившись, что продукты прибыли, принялся за стряпню. Авдей отвёл в сторону Ерша – тот начал рассказывать, жестикулируя руками:

– С продуктами всё в порядке, а приплыть сразу не смогли, потому что шторм разыгрался. Вчера вечером вышли, но к темноте тучи набежали, и мы сбились с курса – пришлось ночь провести в дрейфе.

Ёрш сделал паузу, потупился, потом продолжил:

– Снесло ладью ночью к ненашенскому берегу, а утром мы заметили рыбака чухонца, плывущего на доске. Их лодку перевернуло накануне во время бури. Взяли к себе – бросать как-то не по-христиански, молоденький ведь совсем, да и намаялся бедолага – не приведи господь.

Авдей опешил:

– А где он?

– Да в ладье, между мешками с харчем лежит.

– По нашему-то он хоть лопочет?

– Плохонько, но понять можно.

Атаман вернулся к лодке, которая была уже разгружена. Около неё, в кругу гогочущих разбойников, стоял незнакомец. Авдей разогнал бездельников, определив им работу, а сам принялся рассматривать чужака.

Одежда на нём была такая же, как и у его людей, вся в лохмотьях, а вот волосы на голове не стрижены по плечи, и глаза светлые немигающие. Такого взгляда, выражающего спокойствие и равнодушие, несмотря на пережитые события, атаман давно не видел.

– Как звать-то тебя, мил человек?

– Томмасс.

– Откуда приплыл?

– С Пийриссара.

Речь его была необычная – протяжная, но без заикания, как вначале показалось собеседнику.

– Много ли вас в воде оказалось во время шторма?

– Мы в твоём с праттом рыппу ловилли, он, наверное, уттонулл.

Ведя беседу, Авдей вспомнил, как он сам попал к разбойникам и подумал: «Что же мне с тобой делать – живая душа, да и лишний рот тоже».

– Ну, вот что – кто мы такие, ты уже, наверно, понял или поймёшь скоро, а посему поживёшь пока с нами. Но если вздумаешь сбежать – враз закопаем. Понятно?

– Поннятно.

В ожидании купеческих судов прошла ещё неделя – туманные дни чередовались с ясными, а лето, между тем, приближалось к осени. За это время атаман подолгу вёл разговоры с Иваном, Ершом и Томасом, стараясь узнать больше о предстоящих действиях на воде, в случае появления добычи.

– Как хоть правильно называются эти большие посудины?

Ивашка сразу ответил:

– Мы их прозывали барками.

Ёрш засомневался:

– А у нас такая посудина называлась байдак.

Ещё одну версию высказал Томас:

– Этто есть карпас.