Эшафот на пьедестале. В трёх частях

– Да хотелось бы. Раньше всегда дуванили добычу поровну между всеми, кто был на лихом деле.

– А что ты будешь делать с деньгами в шайке?

– Могу в кости проиграть, могу подать нищему или закопать до лучших времён.

– Нет, ты будешь беречь добро своё, у дружков выигрывать копеечки, а спрятанное ихнее отыскивать. А в конечном итоге вы все перелаетесь и перегрызётесь.

– Ну, тогда подамся на вольные хлеба со своей долей.

– Уйдёшь ты, загуляешь, а тебя и сцапают служивые людишки. Да на дыбу подвесят, и расскажешь ты про нас все подробности – как из себя выглядим, где хоронимся, как нас лучше словить.

– Не попадусь!

– А если?

– А если – чёрт в кресле!

– Ну ладно, уговорил. В том сундучке имеется десять тысяч копеек серебром, нас сорок морд, твоя доля двести пятьдесят монет. Так?

Сморчок сглотнул слюну и, не веря своему счастью, выдавил:

– Так.

Атаман, сидящий всё это время на колоде, достал из-за пазухи кожаный кошель и кинул его себе под ноги.

– Здесь как раз твоя доля. Иди, забирай.

Сморчок засомневался, чувствуя подвох, но жадность подняла его на ноги и повела к такому желанному кожаному мешочку. Нагнувшись, дрожащей пятернёй он схватил сокровище и хотел бежать, но Авдеева левая рука схватила его за волосы, а правая, выхватив нож из голенища, всадила лезвие в живот. Сморчок завизжал, как поросёнок, упал и забился в конвульсиях, а атаман всё тем же спокойным голосом спросил присутствующих:

– Кто хочет посмотреть, что этот Сморчок вчера кушал?

Повисла тишина, прерванная спазмами рвоты Томаса, очевидно, впервые увидевшего подобную сцену.

– Кто-нибудь ещё хочет свою долю получить? Подходите!

На следующий день вся ватага двинулась к условленному месту для передачи груза Поганкину. У каждого за спиной на верёвках было закреплено по паре рулонов льняной материи. К вечеру у многих на плечах появились кровавые мозоли, но роптать никто не стал, вспоминая вчерашнюю расправу Авдоши над Сморчком. Переночевав в лесу у костра, разбойники с рассветом продолжили путь и к середине дня добрались до намеченного места. Там уже их ждал человек от Поганкина, передавший на словах послание Авдею:

– Сергей Иваныч занемог и отправил меня. Просил передать, что на тракте по-прежнему неспокойно – лучше там не появляться. Спрашивал, будет ли какой ещё товар до зимы кроме этого, и что нужно привезти и куда, в качестве оплаты.

Атаман выслушал знакомого по тайному сбору главарей в Пскове приказчика, посвящённого в их дела, и перечислил всё, что надо его ватаге для очередной зимовки. Обратный путь лиходеев к моховому острову проходил налегке и напоминал прогулку, по сравнению с предыдущими двумя днями. На ночёвке Авдей подробно расспросил Томаса о его семье и житье на другом берегу Чуда-озера. После чего атаман сообщил своё решение:

– Не нужно тебе Томас становиться разбойником. Душа твоя ещё чиста, руки не запятнаны кровью, а посему забирай одну из лодок и отправляйся на родимую сторонку! Сам бы так поступил, да грехи тяжкие не пускают.

Последний предзимний переход с мохового острова к терему для разбойников выдался самым тяжёлым – и груза много, и расстояние неблизкое. К удивлению Авдея, в доме не оказалось двоих сторожей, оставленных весной. По следам их пребывания стало понятно, что они ушли сами и давно. Что могло случиться, или какова причина ухода, оставалось загадкой. Атаману стало неспокойно – а если они попали к служивым людям и под пытками покажут разбойничий терем? После первых заморозков пришёл обоз от Поганкина – зимовка обещала быть комфортной и сытной. Никаких сведений от благодетеля о какой-либо опасности не поступило, и Авдей несколько успокоился, хотя какой-то внутренний голосок подсказывал: « Надо бы уйти отсюда от греха подальше». Атаман уже стал обдумывать возможность перехода на логово в горищи, но обильный ночной снегопад перекрыл все пути.

* * *

Этой зимой Авдей затосковал не так как раньше, а как-то особенно томительно. Да, по-прежнему во снах приходила Марьяна, что-то говорила ему, но так тихо, что ничего слышно не было, только губы чуть приоткрывались. Тоска другого рода охватила разбойничью душу – а что же дальше? Как жить? Вся эта лихая кутерьма порядком надоела, но в будущем ничего нового не виделось. В такие отрезки времени атаман уходил в лес на поиски берлоги или брался за лопату. Всю зиму разбойники по переменке копали подземный ход, на случай если их обложат – и вот он готов – опять начинается длительное безделье.

В середине марта ударили крепкие ночные заморозки, а днём, под жгучими лучами солнца, верхняя часть снежного покрова плавилась. В результате образовался наст, который с утра не проламывало даже лошадиное копыто.

Однажды на рассвете разбойники услышали топот и ржание лошадей. Никто не мог поверить, что такое может произойти, а Авдей сразу соединил предательство сторожей и крепчайший снежный наст – и вот облава. Не раздумывая, он отдал команду:

– Всем в подземный ход, врассыпную и низинами к тростникам, там лошади будут проваливаться!