Эшафот забвения

8. Братны может заставить кого угодно сделать что угодно (испытано на себе).

9 Братны – прекрасный повод для любого преступления. Теперь Кравчук:

1 Отставной чекист, неглупый и влиятельный человек.

2. К кино не имеет никакого отношения, но работает директором картины.

3. Между ним и Братны существуют дела, не связанные напрямую с кино (мальчики Кравчука, которых я видела в павильоне во время погрузки ящиков в грузовичок) 4. Братны имеет рычаги влияния на Кравчука (разговор в гримерке о том, что никому не нужна огласка). Тогда Кравчук по-настоящему забеспокоился.

5. Кравчук мотивирует сокрытие преступления тем же, что и Братны. Никаких оригинальных идей по этому поводу у него нет.

6. Кравчук был по-настоящему взволнован записками, посчитал их шантажом, в то время как Братны оставался совершенно спокоен. Возможно, Кравчук играет в более рискованную игру, чем Братны. Или менее защищен.

7. Чем, помимо кино, занимается Кравчук?

8. Что они сделали с телом Александровой? ..Поставив точку, я снова перевернулась на спину и снова закинула руки за голову. В общих чертах вырисовывается довольно достоверная картина. Неясно только одно: кто и почему подбрасывает письма. Я бы не удивилась, если бы это был сам Братны, это как раз в его ключе – писать записки самого неожиданного содержания.

Остается только одна мелочь, незначительная деталь, которая слегка размывает фундамент возведенного мной здания.

Бутылка дорогого коллекционного шампанского. Когда мы с Братны покидали Александрову, никакого шампанского не было и в помине. Не было и стаканов с отпечатками губной помады. Его пили именно в те двадцать минут или полчаса, когда произошло преступление.

Вряд ли Александрова стала бы распивать шампанское со “старой перечницей” Бергман. Старухи слишком ненавидят друг друга. А когда ненавидишь по-настоящему, тебе вряд ли придет в голову пить на брудершафт со своим классовым врагом – здесь уже включается брезгливое подсознание.

Есть над чем подумать.

Есть над чем подумать, но почему я так уверена в том, что последовательность событий была именно такой? Что все вещи были расставлены именно так, что бутылка шампанского возникла именно тогда, когда она возникла, а не раньше и не позже? Разве я могу доверять своей памяти, которую так долго загоняла в угол, которой так долго хотела лишиться? И лишиться навсегда.

Зачем я делаю все это? Для удовлетворения собственного любопытства? Или чтобы оправдать свою собственную, не совсем приглядную роль в этом деле? Оправдать, дождаться, когда обвиняемый будет освобожден из-под стражи прямо в зале суда. И закрыть судебное заседание. Интересно, сколько людей хранит в себе память о нераскрытых преступлениях. О преступлениях, которые так и остались никем не узнанными, никем не опознанными? Тысяча? Десятки, сотни тысяч? Впору открывать клуб друзей по переписке на подобные темы. Учитывая мое прошлое, я смогла бы даже возглавить какой-нибудь из районных филиалов клуба…

Зачем я делаю это?

Покарать убийцу невозможно, противостоять Братны невозможно, противостоять Кравчуку невозможно, невозможно, невозможно. Мой смутный намек на расследование так и останется смутным намеком… Но почему никто не видел Бергман на студии, на площадке до дня, предшествовавшего убийству? Ведь для того, чтобы действовать так решительно и так безупречно, нужно хорошо изучить обстановку. Непонятно…

А если есть еще один мотив, о котором не знает никто, кроме убитой и убийцы?.. Или о котором не знаю я – ведь лист с надписью “Александрова” так и остался пустым.

Нельзя убивать стариков. Нельзя убивать стариков ни при каких обстоятельствах…

Я собрала листы и сложила их себе в сумку. Если Митяй узнает, что я сделала с его реликвиями, он просто не переживет. А он совсем не так плох, как мне показалось с самого начала.

…Я проснулась от тупой, протяжной боли во всем теле, а потом еще несколько минут лежала, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. Происхождение боли достаточно ясно – после той небольшой разминки, которую устроил мне Митяй, трудно рассчитывать на что-либо другое… Если он возьмет это за правило, я долго не продержусь. Я и так не продержусь долго, нужно потребовать у Братны денег и снять какую-нибудь комнату… Мелкий нахрапистый шантаж может развеселить его. Нужно поближе познакомиться с Кравчуком, нужно убедить его в том, что я действительно неопасна, он наверняка поможет мне с документами…

Поймав себя на этой куцей предательской мыслишке, я хмыкнула: да, девочка, желание жить во что бы то ни стало в тебе неистребимо. И это после всего, что с тобой произошло… Но я ведь не виновата, что осталась жива.

Ты жива. Жива настолько, что…

Я спустила ноги с дивана (Господи, как все-таки ноет тело!) и отправилась на кухню. Там еще должно оставаться мясо. Запустив руку в сковороду, я вытащила приличный кусок. И почти сразу же услышала, как хлопнула входная дверь, – дисциплинированный Митяй вернулся с утренней пробежки. Спустя минуту он уже опирался на кухонный косяк, скрестив руки на груди, и иронически смотрел на меня.

– Уже ешь?