«…ещё 28 минут»

– Не знаю, кто кого умнее, но, несомненно, она настоящая красавица! – сказал Артак. – И очень умна. Недавно, в разговоре с одной армянкой, моей однокурсницей, услышал про вашу первую леди: «Какая же она циничная – выступила с обращением к армянским матерям!» А я ей отвечаю: «В чём же цинизм, неужели это плохо, чтобы матери солдат начали диалог?» Не знаю, Гасан-джан, не знаю, похоже, все с ума посходили, – закончил грустно Артак.

– Да, она красавица и умница, посмотрим. У нас нет выбора. Но вам пора ехать, брат, и нам пора к себе, – сменил тему Гасан. – Сейчас ты с мамой сядешь в свой джип и двинешь на запад, только не останавливайся ни при каких обстоятельствах. И помни: с того момента, как ты заведёшь машину, ровно один час никто на армянской стороне не должен знать о нашем отряде. Ровно час, чтобы я успел вывести своих ребят. И да поможет нам Всевышний, моему отряду уйти невредимым к себе, а тебе с матушкой к себе! – закончил свою речь Гасан на русском и продолжил уже на азербайджанском: – Бисмилляхи Рахмани Рахим! «С именем Аллаха Милостивого и Милосердного» – вот что я сказал, Артак. Это сильная молитва, друг мой. Сильная и всемогущая.

Да поможет Всевышний нам всем!

«Бисмилляхи Рахмани Рахим», – повторил свою молитву Гасан.

«Бисмилляхи Рахмани Рахим», – повторил за Гасаном Артак и посмотрел в звёздное небо.

– Знаешь, Гасан, у меня ведь тоже есть такая молитва, только христианская – она у меня от отца Паисия, священника из Псково-Печорского монастыря. Отец Паисий прошел через всю войну – Великую Отечественную. Его молитва простая: «Господи, ты меня ведёшь, ты меня и выведи!» Я вспоминаю ее часто, особенно в трудные минуты. И сегодня, оказавшись в руках спецназа, твоего славного спецназа, я первым делом произнёс эту молитву. И господь не оставил нас в беде, Гасан, брат мой! – Артак не смог продолжить, волнение переполнило сердце московского «глянцевого» коммерсанта…

– Господи, ты меня ведёшь, ты меня и выведи, – шёпотом, сквозь слёзы, наконец, повторил свою молитву Артак вместе с Гасаном.

– Твоя молитва тоже сильная, раз спасла тебя, Артак! Хотя, не совсем ещё. Тебе пора, брат, пора…

– Бисмилляхи Рахмани Рахим, – произнёс Гасан, в унисон с Артаком.

И они обнялись как настоящие братья. Мусульманин-азербайджанец, который подарил своему брату христианину-армянину сокровенную молитву… И христианин-армянин, который подарил своему брату мусульманину-азербайджанцу свою сокровенную молитву.

Потом, вернувшись вниз, Хосров-Гасан обнял тётю Карине и тихо сказал:

– Живи, ана[52], живи и знай, что сын Юсуфа всегда спасёт и тебя, и твоего сына, потому что ты – великая женщина. Ты не побоялась тогда, а я не побоюсь сейчас. Езжайте с миром.

Артак сел за руль «Сузуки», мама – рядом, на сиденье справа. Гасан умелым движением финского ножа раскрыл кожух руля джипа, вытащив оттуда пучок проводов, и отсоединив оттуда три из них, показал Артаку последовательность их соединения для запуска двигателя машины. И особо попросил, что бы ни было, после побега, кто бы ни остановил их, никогда не говорить всей правды. После он устремил глаза к небу:

– Да поможет вам Всевышний!

– Спасибо, Гасан. Ты истинный солдат своей родины и великий сын великого народа. Сегодня, двадцатого июня я родился второй раз. Помни этот день, Гасан-джан – как день рождения твоего брата и день пожизненной благодарности тебе! Каждый год в этот день, в полдень я буду приходить на Красную площадь в Москве, глядеть, с благодарностью к тебе, на часы Спасской башни и стоять прямо напротив входа в мавзолей Ленина, знавшего, как объединить наши нации в единый советский народ. Прилетай в Москву через год или два, и будем праздновать мой день рождения, брат. Очень прошу, прилетай!

– Постараюсь, но не обещаю. Кто знает, где я буду через год. И буду ли вообще?.. Я же солдат, и пока не отмщена смерть моего отца, война для меня не кончена. На всё воля Всевышнего.

– Гасан, ты будешь, брат, будешь! Армянская пуля не должна зацепить тебя. Просто не имеет теперь такого морального права. Знай одно: каждый год, двадцатого июня в полдень я буду стоять входа в мавзолей. Каждый год, пока ты не прилетишь в Москву. Знай это, брат.

– Ладно, Артак, может, и смогу. Только при одном условии: это день рождения моего брата, но не день благодарности, тем более пожизненной. Только так! И я прилечу, если Всевышний поможет.

– Да, давай на том и порешим, брат… Спасибо, Гасан.

– Спасибо, сынок, – по-матерински нежно поблагодарила его Карине. – Береги себя и своих родных! Господь с тобой.

Гасан вынул штык-нож из автомата и протянул Артаку: