Еще ближе (СИ)

Убить девочку — почти убить, да — чтобы вернуть ее к жизни, связать ее клятвой, нарушив которую, она умрет уже навсегда? У демона нет вторичных воплощений, они рождаются поодиночке. Девочка либо согласится на условия спасителя, либо подпишет себе смертный приговор.

На одно крошечное мгновение мне стало ее жаль.

Но я запретила себе испытывать это чувство.

Незаметно, день за днем, прошел первый месяц со дня смерти Керра. Боль не утихла, даже наоборот, стала острее, пронзительнее. Я думала о том, сколько же ошибок мы совершили в эти последние дни дома, сколько сказали друг другу неверных слов, сколько раз оттолкнули друг друга, вместо того, чтобы обнять.

Присутствие Терна почему-то только добавляло масла в огонь. Его голос, такой знакомый, но такой чужой, стал действовать мне на нервы. Я стала его избегать.

А в конце августа случилось то, что впоследствии должно было привести нас всех к катастрофе.

Никто не обратил на это внимания. Только потом, уже в процессе расследования происшествия, выяснилось, что в какой-то момент в цепи питания АБС произошло замыкание, после которого автоматика перешла в режим ожидания — всего на пару секунд, но перешла. На дежурстве тогда были двойняшки, но даже умница Ракель не встревожилась, когда свет над головой на долю мгновения едва заметно потускнел. Никто не заметил короткого сбоя.

Никто не подумал о том, что может случиться страшное.

К началу сентября Россия все-таки подписала соглашение о сотрудничестве. Казалось бы, все наши проблемы остались позади, но на деле было далеко не так. Люди не верили ангелам, не собирались с раскрытыми объятьями встречать хлынувших через Ворота вампиров, были не готовы к потоку туристов из других миров. Даже новости о чудесном исцелении раковых больных по всему миру не заставили человечество сменить скептицизм на доброжелательность. От высших рас ждали подвоха, и я радовалась тому, что отправила своего брата и его семью в другой мир. Ситуация только накалялась, и когда в конце первой недели осени в репортаже центрального канала снова всплыл наш институт, мы были почти к этому готовы.

Демонопоклонники явно не сидели без дела, ожидая, пока мы приручим девочку. Они узнали имена и должности руководителей проекта, и в течение недели дважды пытались натравить на них журналистов.

Заголовки были один другого страннее.

«Подпольные эксперименты ангелов».

«Опыты над людьми или смертельное оружие: люди хотят знать правду».

«Так все-таки захватчики? Тайное становится явным».

Конечно, ни о каком демоне речи пока не шло. Но статьи и репортажи создавали настроение, которому рано или поздно должны были поддаться не только те, кто с самого начала считал ангелов и вампиров врагами. Даже те, кого, казалось бы, не волновало, что творится у них под боком, хоть раз, но зададутся вопросом. И если не получат ясного и четкого ответа, обязательно начнут расспрашивать и дальше.

И не только расспрашивать.

Мы с Чимом отработали очередную смену, и, переодевшись, поднялись на лифте на первый этаж. Терн задержался с Ириной, чему я была даже рада. Не будет снисходительной похвалы, не будет прохладного взгляда на прощание. Мы кивнули охраннику на посту и вышли наружу, заметив, что на противоположной от института стороне улицы уж как-то чересчур много народу. микроавтобус стоял у ворот, и когда мы подошли к нему, толпа двинулась к пешеходному переходу метрах в двадцати от нас. Вся. Разом.

Чим посмотрел на меня, я — на него. Люди были одеты в обычную одежду, плакатов в руках не несли, но наше чутье не могло ошибаться — что-то тут было не так.

Я оглянулась на здание института возле которого никого не было, и занервничала. Запрыгнув в микроавтобус, я уселась на сиденье и почти прилипла носом к стеклу, наблюдая за толпой, оказавшейся с моей стороны.

— Давай-ка, трогай, — посоветовал Чим водителю. — Не нравится мне это.

Но как только мотор зарычал, все стало плохо. Я увидела, как толпа вскинулась, словно вставшее на дыбы животное, буквально почувствовала, как сгущается и пропитывается яростью пространство вокруг. Кто-то указал на нас, люди взревели и ринулись вперед.

— Трогай же! — почти взвизгнула я, вцепившись в спину переднего сиденья.

Но было поздно. Рассредоточившись словно по мановению волшебной палочки, толпа взяла нас в клещи. Водитель не мог сдать назад, не подавив людей. микроавтобус обступили сначала с двух, а потом и со всех сторон. Злые лица скалились, злые голоса выкрикивали проклятия и какие-то лозунги.

Я потянулась наверх, чтобы открыть окно, но тут же со вскриком упала на сиденье, когда, упершись в корпус, толпа стала раскачивать микроавтобус. Водитель матерился и сигналил, Чим тоже пытался дотянуться до окна, и ему это даже удалось, вот только оно было закрыто на защелку, и из-за резких рывков отпереть ее никак не получалось.

Я пыталась не слететь с сиденья на пол, а за окном вопили про заговор и оружие, требовали выдать тела детей и показать народу, что творится в его городе.

— Подстилка! — крикнул кто-то мне в лицо, и, если бы смогла, я бы провалилась от стыда под землю.