Еще более дикий Запад (СИ)

— Там начинается город. И там живут те, кто способен вывести из этой дыры.

— Собираетесь бежать? — поинтересовался Чарльз.

— Собираетесь остаться и устроить революцию? — Молли приподняла бровь. — В отличие от вас, я здраво оцениваю собственные силы. У меня имеется информация, способная многое изменить в нынешнем мире. И моя основная задача — сделать так, чтобы эта информация попала в нужные руки. А потому, увы…

— Погоди, птичка, — ладонь Эдди упала на плечо. — Ты опять заговариваешься. Стало быть, ты со своим дядюшкой…

— Приехали сюда. Сменили прежнего агента. Он представил нас сыном и внучкой, потом тихо умер. Для всех. Мы жили. Стандартно… уже не первый раз используем это прикрытие. Архивариус — очень удобная фигура. И местные к ней привыкли. Кто ж знал, что так получится.

— Как?

— Эти… перемены. Сперва мы даже не особо обратили на них внимание. Сообщество мастеров, на самом деле, весьма закрытое. Они давно уже отделились от прочих, полагая, что стоят выше… и в общем, ничем не отличаются от наших аристо.

Молли тряхнула светлой гривой. Кажется, аристократов она недолюбливала.

— Те же интриги, та же грызня за власть в Совете. Вот и не удивились, когда старика Румпштена сместили. Потом потеснили и его приятелей, большинство которых пребывало, если не в маразме, то где-то рядом. Созвали новый Совет. Объявили время перемен, но это тоже… объявить проще всего.

Она махнула рукой.

— Но начались эти все… требования к лицензированию. На самом деле это неплохо, потому что в городе творился полнейший хаос, никогда нельзя было угадать, и вправду ли к мастеру обращаешься, или же к недоучке с кривыми руками и большими амбициями. Дядюшка даже решил, что, возможно, город потихоньку дозревает до того, чтобы выйти из самоизоляции.

Река шумела, а город приближался. Точнее не город, а будто нагромождение камней, в которые уходила река. Огромные, уродливые, те выставляли темные грани, пряча тени тайных ходов.

— Однако затем издали этот указ, о высокой морали. Идиотизм!

— Почему? — поинтересовался Эдди.

— Потому что блюсти мораль — задача личности, но никак не государства. А они бордели закрыли. В городе, где количество мужчин втрое превышает количество женщин! — возмущение Молли было вполне искренним, только не очень понятным. До того знакомые Чарльзу женщины как-то наоборот, ратовали и за мораль, и за закрытие борделей. — Само собой, это вызвало недовольство. Добавьте алкоголь и общий характер жителей, которые в целом… не склонный к миролюбию и соблюдению законности. Вспыхнули потасовки. Кое-где даже драки. Дядюшка говорил, что кто-то даже пытался заблокировать район, но в итоге Мастера отправили боевых големов. И недовольные отправились на каменоломни.

— Даже так?

— Суды шли быстро. Самые ярые… в общем, не дожили до них. Тут же прошли чистки. Заодно уж появился Народный патруль, который взял верхний город под контроль. Мы поняли, что нужно уходить, но… не успели.

— Почему?

— К дядюшке обратился человек из… Совета, то есть близкий к Совету. Он тоже хотел покинуть город. И ему нужны были гарантии, что там, во внешнем мире, он устроится должным образом. И не только он, но и его семья. Взамен он пообещал кое-какую информацию. Весьма… важную.

— О детях? — сказал Чарльз. — Или, скорее, о том, как сделать так, чтобы женщины гарантированно рожали одаренных детей?

— Вы… — Молли резко развернулась.

Глаза её прищурились. И показалось, что еще немного и Чарльза не станет. А заодно уж и Милисенты, и Эдди, и… всех-то, кто неосторожно приблизился к государственной тайне.

— Спокойно, — сказал Эдди и снова положил руку на хрупкое плечико. — Сама же ж сказала, что союзники нужны. А если всех тут убивать, направо и налево, то какие союзники?

— Я…

— Да и шею я тебе раньше сверну. Небось, тогда и магия не поможет, — он говорил ласково так, как с ребенком. — А тайна эта… ерунда. У нас своя имеется.

Молли нахмурилась еще сильнее.

— Данная информация относится…

— К государственной тайне, — завершила за неё Милисента. — Что? Я ж не дура. Небось, за неё многие прикопать готовы. Вот только рецепт у него неправильный.

— У кого?

— У Змееныша, — пояснила Милисента. — Тут… такое вот дело… считай, была у меня фея-крестная… не совсем, чтобы фея и скотина, как выяснилось, еще та. Но папаша мой куда похуже… не важно.

— Уильям Сассекс, — Чарльз осторожно потянул Милисенту за рукав. — Его звали Уильям Сассекс, и он был из тех, островных Сассексов. Правда, официально он был казнен…

Молли слушала внимательно.

Лобик морщила.

Хмурилась.

И, когда Чарльз замолчал, сказала:

— Стало быть, это правда?

— А сомневалась?

— Всегда остается шанс, что ценность информации преувеличена.

Она протянула руку.

— Дай.

— Обойдешься, — Чарльз не собирался вот так расставаться с камнем.

— Это дело…

— Что стало с твоим дядюшкой?

— Кто-то донес на него, — руку Молли не убрала, но над ладонью вновь вспыхнул орлан, намекая, что не стоит дразнить хищную птицу.

Или контору, избравшую себе оную птицу символом.

— Я успела встретиться с нашим агентом. Передать ему детей.

— Детей?