Еще более дикий Запад (СИ)

— Храм живой, — продолжил некромант. А говорит-то мягко, ласково, как с больными. Наверное, я такой и выгляжу в глазах нормального человека. — Мне казалось, что вы ощутили скрытые силы его. Иначе зачем пробудили?

— Я?

— Вы поделились собственной энергией, что в любой культуре является своего рода жертвоприношением.

Ох… ты ж… на запад да через восток!

Чтоб меня…

Меня уже, кажется, чтоб.

— А поскольку принято оно было, полагаю, ввиду своей редкости, ибо люди делятся силой крайне неохотно, то и на просьбу жреца храм откликнулся.

— Храм?

— Боюсь, большего не скажу. Это место требует изучения, но… исключительно теоретически…

— Давай уже, — устало выдохнул Эдди. — Исключительно теоретически…

— Если теоретически, то вполне возможно, что храм нынешний размещен на месте более старого, а тот возник, как часто бывает, на месте еще более старого. Возможно, когда-то здесь было что-то, являвшееся всеобщей святыней. И это объясняет наличие статуй всех, почитаемых в этом краю, божеств.

— Дед сказывал… — произнес орк, озираясь. А потом вдруг согнулся в поклоне, касаясь ладонью грязного пола. И цилиндр содрал. И вытащил из косы перо, которое бережно положил на алтарь.

На другой.

— Что ж, полагаю, я прав.

На меня поглядели презадумчиво.

— Как бы там ни было, ваш брак заключен. И сила приняла вашу клятву. Я не стал бы рисковать, её нарушая.

— Эдди! — мой рев заставил огни взметнуться до самой крыши.

— Да кто ж знал-то! — братец развел руками.

Но выглядел при этом, зар-р-раза, довольным.

* * *

В себя Чарльз пришел в гостинице. То есть, открыв глаза, он увидел белоснежный потолок с лепниной, кусок окна, полупрозрачный тюль и крупную вазу, из которой торчали позолоченные ветви. На ветвях висели позолоченные шары, которые показались донельзя похожими на яблоки.

Чарльз закрыл глаза, подумав, что бредит.

Но лежать с закрытыми быстро наскучило, и он открыл их снова. Как ни странно, но чувствовал он себя великолепно. Боль и усталость, с которыми он за последние дни сжился, куда-то ушли, тело пело и требовало движения.

Поэтому Чарльз сел.

И огляделся.

Комната была не сказать, чтобы большой. В неё вместилась огромная кровать с балдахином, прихваченным золотыми кистями, пара туалетных столиков и зеркало. В зеркале отразился странный тип с перекошенным лицом, покрытом какими-то пятнами. Всклоченные волосы, безумный взгляд и след от подушки на щеке.

— Твою ж… — Чарльз, конечно, предполагал, что за время пути он несколько изменился. Но вот чтобы так… да как за него вообще кто-то выйти замуж согласился?

Мысль обескуражила.

Отрезвила.

И заставила подняться. Если он понял, то все пошло вовсе не так, как планировалось. И брак этот… к слову, невеста-то куда подевалась?

То есть жена.

И где он находится? Как сюда попал и вообще…

Голова слегка кружилась, но не от слабости. Сила наполняла и переполняла Чарльза. И ему пришлось сделать глубокий вдох, осаживая её. Вот так, а то право слово, как мальчишка-второкурсник, только-только потенциал раскрывший.

— О! Чарли… — белая, как и все-то в этой комнате, дверь распахнулась, впуская донельзя счастливого Эдди. — Живой! А мы уж беспокоиться начали.

От Эдди пахло розовой водой и еще мясом, сдобой и в принципе съестным, отчего в животе раздалось урчание.

— Живой, — Чарльз сглотнул слюну, которая наполнила рот. — Где я?

— Гостиница «Белый лебедь». Между прочим, лучшая в городе.

— Ага, — Чарльз опять сглотнул, поняв, что еще немного и не справится. — Есть хочу.

— И хорошо! — кажется, Эдди подобное заявление весьма обрадовало. — Значит, живой! И жить будешь. Вот поверь моему опыту…

— Эдди!

— Идем, — он хлопнул Чарльза по спине, и от этого удара Чарльз едва не упал, но был пойман заботливой орочьей лапой. — Ты, главное, не переживай… если подумать, то все не так и плохо.

Прозвучало… не слишком утешительно.

Помимо спальни, в номере для новобрачных — а Эдди доверительно сообщил, что иных-то и не нашлось, разве что одиночные, а им надобен побольше — была гостиная, в тех же светлых тонах и украшенная чучелами лебедей. Исполненные с немалым мастерством, чучела держали огромное зеркало, мимо которого Чарльз постарался прокрасться незаметно, но все одно уловил собственное отражение и не сдержал протяжного стона.

— Ты не переживай так, — Эдди воспринял стон по-своему. — И женатые мужики живут. Женитьба, это же не конец света…

— На твоей свадьбе я тебя тоже так утешу, — мрачно сказал Чарльз, рухнув в кресло. Низкое, укрытое белоснежным покрывалом, оно оказалось мягким, и Чарльз даже решил, что сейчас вовсе провалится.

Не провалился.

Дотянулся до столика, на котором виднелся серебряный поднос, а на нем в свою очередь серебряные же блюда.

Эдди вздохнул.

— Милисента где?

— В ванной. Ты… извини, но это надолго.

— Пускай, — Чарльз поднял крышку и едва не захлебнулся слюной. На крупном куске мяса, украшенном веточкой розмарина, плавился кусок сливочного масла. И золотистые дорожки бежали по стейку, мешаясь с крупной солью и темными перчинками. Появилось желание забыть про все манеры и просто впиться в этот кусок зубами.

Сдержался Чарльз немалым усилием воли.