Еще более дикий Запад (СИ)

— И с орками. Её братец… времена, мальчики мои, ныне другие… и то, что вернули взятое, оно правильно. Хотя опять же мой дядюшка будет очень недоволен. Поэтому прими совет. Помалкивайте. Чем меньше он знает, тем меньше причин проявлять недовольство. А то и вовсе, зачем вам туда ехать? Письмецо черканите, а сами туточки оставайтесь. Знаете, сколько туточки работы?

— Мне сестру отвезти надо, — почему-то прозвучало так, будто Чарльз оправдывается. — И… вы дирижабль обещали.

— Это я погорячился. Может, лучше поезд?

— Дирижабль, — Чарльз покачал головой. — Так оно быстрее будет.

— И то верно…

Дэн подумал.

— Но сперва поможешь тут порядки навести.

* * *

Августа спала.

У постели её сидел Эдди, который крутил в руках ту самую дудочку. Вырезанная из кости, она казалась мне то уродливой невероятно, то столь же невероятно красивой.

— Ты все-таки стал шаманом, — тихо сказала я, опускаясь на пол.

И ноги вытянула.

Закрыла глаза.

Ночка выдалась… день, впрочем, немногим лучше. Бестолковый. Беспокойный. Полный какой-то пустой суеты, в которой меня дергали, спрашивали.

Что-то требовали.

И…

А Августа спала. И во сне выглядела совсем-совсем другой. Такой беззащитной, невинной, как та девочка со снимка, который я видела у Чарльза.

Какая молоденькая.

Хотя… я тоже, вроде, не старая, но почему-то себя такой ощущаю. И бледная. И…

— Целителя нашли?

— Какого-то нашли, — Эдди вздохнул и поглядел на меня с тоской. — Но… в общем, он говорит, что сложно все.

А то, когда оно просто было.

— И долго она так, спать будет?

Будить не хотелось.

Это ведь… говорить придется. О чем мне с ней разговаривать? О том, что я замуж за её брата вышла? Или о том, что муженька пристрелила? Что-то мне сдается, ни тому, ни другому она не обрадуется. А не будить… она ж не проспит всю жизнь.

— Сколько нужно, столько будет, — отозвался Эдди. — Чарли что думает?

— Пока сам не знает. Но я не хочу, если что, быть виноватой!

— А кто хочет-то?

Эдди поднялся и руку протянул.

— Пойдем.

— Куда?

— Кое-что нашли. Чарли, конечно, не обрадуется, но сдается мне, что тебе надо это увидеть.

Что?

Кладбище.

Такое вот… подземное кладбище. Огромная пещера с низким сводом. Он почти касается моей макушки, и не отпускает ощущение, что того и гляди потолок рухнет на плечи.

Странник.

Чарльз стоит с мрачным видом. Люди какие-то… ямы.

— Ты зачем её привел? — Чарльз злится. На меня? Нет, на Эдди. Но тот лишь качает головой:

— Она имеет право знать.

Знать что?

— А то ведь уже переживает за ублюдка.

Кто я? Нет. Я правильно все сделала. Другого шанса не было. Но… да, все равно неприятно убивать людей. И нелюдей.

И я иду.

Осторожно. Камни шелестят под ногами. В пещере не темно. Света наоборот как-то слишком уж много. Он плодит длинные тени, и они шевелятся, пугают. Но я не боюсь.

Не теней.

— Что это? — я задаю вопрос тихо, но знаю ответ.

— Могилы, — шепотом отвечает Чарльз. И трет переносицу. Этак и дырку протереть недолго. — Он оставлял их здесь.

И вправду могилы. Ни крестов. Ни памятников. Только палки с табличками, на которых нервным почерком выведены имена.

И номера.

— Его жен, да?

Я останавливаюсь у первой. Или, наоборот, последней? Кривая железка торчит из земли. Железка оплавлена, а на табличке буквы яркие, будто вчера выведены.

Или и вправду вчера?

«Молли».

К горлу подкатывает комок.

— Он их…

— Не все, — Странник не решается подойти. — То есть, не всех. Первые, насколько понятно стало, умирали сами. Кто-то в родах. Или почти в родах. Кто-то с ребенком. Он всех учитывал.

И еще он тосковал по ним.

Искренне.

Я это чувствую. Он был ублюдком, готовым на все, ради власти. Обожающим лишь себя, но здесь, в пещере, на меня давит оглушающая тоска. Чужая тоска.

И Молли…

Её и засыпать не успели. Просто белый саван, словно огромная куколка бабочки. Он её убил? Или… она не выдержала всей силы его любви?

— Эдди, — я сглатываю. — Ты… я… не хочу быть здесь.

Но выводит меня не Эдди.

Выводит Чарльз.

И мы идем. Молча. Но взявшись за руки. И уже там, на подземных этажах, но уже в башне, мы стоим. Дышим. И я вновь чувствую, но уже его боль.

— Кто… их нашел?

— Странник разбирал бумаги. Они не только в кабинете лежали, так, по всей башне. И наткнулся на упоминание, что место заканчивается. Стал выяснять. Ему и показали. Змееныш ведь не сам их относил.

Не сам.

Меня обнимают. Неловко так, будто стесняясь этого, неуместного в нынешней ситуации проявления чувств. А я пристраиваю голову на плечо Чарльза.

Так легче.

Вдвоем ведь всегда легче, чем одному?

— Я боюсь, — это признание дается ему нелегко.

— За Августу?

— Да… те люди, они сказали, что женщины, которые беременели, они сгорали быстрее прочих. И что целители ничего-то не могли сделать. А если тот способ, который Змей показал, если он не подойдет?

— А там сложное что-то?

— В том и дело, что нет. Нужна лишь кровь. И поддержка. В этом суть.

Не понимаю, но слушаю.

— Мужчина должен делиться своими кровью и силой. Просто делиться.

Сомневаюсь, что все и вправду так просто.

— Он и делился. Змей. Силой и кровью. И жизнью тоже.