Еще больше Келли и Кайдена

— Все, что происходит со мной… хорошо для меня. Это лишь немного осложнит мою личную жизнь. Но я обещаю, в конце концов, я смогу рассказать тебе больше.

— Ладно. Ну, дай мне знать, если тебе понадобится что нибудь. И дай знать насчёт следующих выходных.

— Обязательно.

Мы вешаем трубки и я переворачиваюсь, чтобы заснуть, когда раздаётся звонок в дверь.

— Сукин сын, — ворчу я, когда я кладу подушку себе на голову.

Я не открою чертову дверь. Я собираюсь немного отдохнуть. Я не могу больше выносить драмы, и кто бы это ни был, он может идти к чертям.

Звонок раздаётся снова, на этот раз дважды подряд. За этим следует громкий стук, я качаю головой, прежде чем поднять свою задницу из постели. Пинком отбросив с дороги одежду, я выхожу из комнаты, пересекаю гостиную и направляюсь к двери, мои глаза мгновенно сужаются, челюсть и пальцы сжимаются в кулаки.

— Какого черта ты здесь делаешь.

Моя мать улыбается мне, но ее глаза наполнены эмоциональной холодностью, которую я с детства презирал. Она выглядит так же, как и раньше, волосы уложены идеально, ни единой морщинки на дизайнерском платье, а на шее нитка жемчуга. Она всегда любила делать вид, что ее жизнь это ослепительное совершенство и нескончаемые улыбки. Но если кто-то посмотрит достаточно глубоко, то увидит ее налитые кровью глаза, это связано с тем, что она постоянно пьет и глотает таблетки. И за этой фальшивой улыбкой скрывается темная и навязчивая холодность, которую она редко показывает кому-либо, кроме своей семьи.

— Отвали. — Я двигаюсь, чтобы закрыть дверь перед ее лицо.

— Ты не можешь поговорить с ним, — бормочет она в отчаянии, я никогда не слышал в ее голосе такого отчаяния, и, возможно, поэтому я останавливаюсь.

— Поговорить с кем? — спрашиваю я при полузакрытой двери.

Она бросает взгляд на лестничную клетку, потом на стоянку, потом оглядывается на меня.

— С твоим отцом.

— С каким из, мам? — я выгибаю бровь.

— Человеку, которому я верил с детства, что он был моим отцом. Ты знаешь, того, кому ты позволила бить меня на протяжении нескольких лет. Потому что он сейчас похоронен на глубине шести футов под землей, и я думаю, что с ним невозможно поговорить. — я прислоняюсь к дверному косяку и смотрю на нее сверху вниз. — Или человек, о котором я узнал прошлой ночью. Знаешь, человек, с которым у тебя, по-видимому, был роман и о существовании которого я не подозревал, пока двадцать четыре часа назад ко мне не подошел какой-то незнакомец и не сообщил. Кстати, спасибо за это. Что даже не рассказала.

У нее дернулась губа.

— Ты стал смелее с тех пор, когда я в последний раз говорила с тобой.

— Да, потому что я понял, что не должен принимать твоё дерьмо больше.

— Только потому, что ты решил, что я недостаточно хороша, чтобы быть в твоей жизни больше, не дает тебе права говорить со мной таким образом.

— Я не говорю ничего, что не является правдой, — поясняю я. — Я уже давно сказал тебе, что не хочу тебя в своей жизни. Тебя ядовитую. Так что, когда ты появишься у моей двери без предупреждения, это будет своего рода метод лечение, который ты получишь, особенно после того, как я только что узнал, что ты лгала мне большую часть жизни.

— Я не лгала тебе, — шипит она, делая шаг вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. — Я защищала тебя.

— Защищала меня? — я изумленно смотрю на нее. — Защищала меня от чего? Тот факт, что человек, которого я считал своим отцом, может им и не быть. Что все эти годы пыток и ментального насилия никогда не могли произойти.

Ее глаза сужаются до щелочек.

— Ты думаешь, если какой-то мужчина утверждает, что он твой отец, он будет лучше, чем тот, кто вырастил тебя? — она приближается ко мне, ее глаза полны ярости, которую я никогда не мог понять.

— Небольшой совет, Кайден. Человек, который вот вот попытается ворваться в твою жизнь, всего лишь бессердечный монстр. Ты можешь впустить его, если хочешь, но в конце концов пожалеешь об этом, как и я. — Ее голос срывается, и на мгновение в глазах отражается столько эмоций, что я едва узнаю ее. Но так же быстро, эмоция растворяется в знакомой пустоте. — Когда ты будешь готов поговорить, позвони мне. — она протягивает мне бумажку. — Я остановилась в отеле в центре города и пробуду здесь около недели, пока буду разбираться с кое какими делами. Потом я отправлюсь домой.

Она не упоминает, где мой дом, а я не спрашиваю. Она просто отворачивается и спешит вниз по лестнице, а я делаю шаг назад и хлопаю дверью. Я смотрю на бумажку, которую она мне дала, замечаю ее номер телефона, нацарапанный на обороте, и разрываю его, как будто я когда-нибудь снова намеренно свяжусь с этой женщиной, и как, черт возьми, она нашла меня так быстро? Или она все это время жила рядом с Ларами, а я просто не знал?

— Черт.