Еще до войны

Проговорив это, дядя нерешительно повернулся к Рае, помигав, жалобно скукожился – заузил плечи и опустил голову, а лицо у него сделалось такое, словно дядя знал, что из его слов никакого толку не выйдет. «Ты меня, конечно, не послушаешься, Раюха, – сказали согбенные плечи и печальные глаза дяди. – Ты, конечно, выскочишь взамуж, но кто-то же должен тебя попросить не торопиться?… Вот я и прошу!»

– Ты бы все-таки вышла в инженерши, Раюха! – повторил дядя. – Ежели брат Миколай об этом думку имал, ты постаралась бы… А?

Рая затаила дыхание, затем, подняв невесомую руку, пощипала себя пальцами за нижнюю губу.

– А, Раюха? – переспросил дядя.

Девушка по-прежнему не дышала, сидела неподвижно, но ее ладная головка медленно поворачивалась в сторону улицы и реки… С миром что-то случилось: подпрыгнув в гофрированном мареве, увеличился в размерах соседний дом, потоньшал и возвысился старый осокорь, берега Кети раздвинулись, точно хлынуло полноводье. Потом в мире совершились мелкие изменения: кедрачи стали только синими, луна оказалась совсем прозрачной, а собственные руки приобрели вес… «Я не знала, что могу стать женой, – замедленно подумала Рая. – Я не знала, а вот дядя говорит…» И тут она услышала досадливое восклицание тети, почувствовала на плечах теплую и сильную руку.

– Ну, это не человек, а одна напасть! – сердито проговорила тетя. – Ну вот, чего же ты произвел с Раюхой, что она вся обмерла? Да какие же ты имашь права на такое, старая ты дурака!

Рассердившись окончательно, Мария Тихоновна погрозила мужу большим кулаком и, обхватив племяшку обеими руками, заговорила напевно и ласково:

– Ой, да не слушай ты, Раюха, что этот злыдень говорет! Ой, да не обращай ты, племяшка, на него вниманья! – Тут она шмыгнула носом и прослезилась. – И приданое тебе, Раюха, слажу, и свадьбу сготовлю, и обряжу тебя, и все, как у людей, будет… Так что не слушай ты дядьку-то, Раюха! Не слушай…

Руки у тети были сильные, Рая под их тяжестью сгибалась все ниже и ниже – до тех пор, пока не уткнулась лицом в теплую и большую грудь тети, и, чувствуя, что другого выхода нет, медленно и сладко заплакала. Чтобы удобнее делать это – плакать, Рая обхватила Марию Тихоновну руками, прижалась к тете щекой.

– Ой, да что вы со мной производите! – тоже запричитала Рая, не подозревая о том, что причитает. – Ой, да за что мне такие мучения!… То идти замуж, то не идти замуж… Да кто вам сказал, что я собираюсь замуж? Кто вам наврал такое, если я вовсе и не хочу идти замуж… Не собираюсь я идти замуж – вот что…

После этого Рая почувствовала, что под щекой уже нет мягкой груди, на которой так удобно плакать, что руки тети разжались и что вообще Рая плачет не в Марию Тихоновну, а в пустоту, тетя, оказывается, отодвинулась и сурово покачивала головой, а дядя задрал на лоб обе брови.

– Это почему ты не собираешься взамуж? – спросил дядя и замигал. – Как это не собираешься, ежели гуляешь с Натолькой?

Дядя посмотрел на тетю, тетя – на дядю, оба пожали плечами. Тетя, въедливо поджав губы, проговорила осторожно:

– Уж не жалашь ли ты, Раюха, просто так гулять с Натолием?

– Это позоришша! – стукнув кулаком по столу, загремел Петр Артемьевич. – Это не то что стерпеть, это я помыслить не могу!

– Правильность! – тоже разгневалась тетя. – А ты чего, Раюха, глаза-то воротишь?… Ох, девка, ты эту моду – глаза воротить-то – бросай… А ну глянь на меня прямо… Глянь, глянь!… Ты вот что, отец, – обернулась она к дяде. – Ты вали-ка по своим мужчинским делам… Вали, вали, пока греха нету! Улепетывай, отец… Вон и Раюха над тобой улыбатся, такой ты есть заполошный… Ишь, чего про нашу Раюху удумал!

Когда дядя, сердито оглядываясь и ворча, удалился, тетя опять придвинулась к племяшке, обняв ее, сказала:

– От этих мужиков один грех! С ими повяжешься, Раюха, так голова у тебя кругаля дает… С мужиками строгость нужна, но и обхожденье. Вот ты думашь, что мой-то Петра всегда такой славный да пригожий был? Да ни сроду! Он в парнях такой выжига был, что сразу тебя лапать! Сколько я об него рук отмочалила – это тебе не рассказать! – Она тихонечко засмеялась. – Конечно, побаловаться парень должон, на то он и парень, но ты его – по носу! Вот таким макаром делан кулак – и по носу!

Тетя сжала пальцы и показала ядреный, темный от загара и блестящий кулак.

– Ты его по носу, Раюха!

17

И был субботний вечер, и снова жаловался на скуку в тальниках коростель, и снова солнце садилось при луне, словно они не хотели разлучаться – солнце и луна, свет и темень. Пылал всегдашний костер на левобережье, всходила зеленая звезда, с которой начинался каждый день Раи Колотовкиной, и эта звезда была большой.