Еще можно все вернуть

Она достала телефон из кармана джинсов, крепко сжала его в руке и почти угрожающе помахала им перед носом гостя.

– Если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию.

Мужчина не улыбнулся, будто и не умел вовсе. В его глазах все еще таился стальной блеск, от которого сбивалось дыхание.

– Боюсь вас разочаровать, но, если хотите связаться с местными правоохранительными органами, я не против. С моей стороны было бы упущением не предупредить, что, позвонив в полицию, вы не достигнете результата, которого, вероятно, ожидаете.

Мэгги почему-то поверила.

– Тогда почему вы просто не уйдете? – У нее онемели губы, сжался желудок, место за левым ухом, где было родимое пятно, стало горячим. Но она не осмеливалась дотронуться до него. Только не перед этим человеком. – Я хочу, чтобы вы ушли.

Незваный посетитель не послушался. Проницательные серые глаза внимательно разглядывали ее, а ей очень хотелось прикрыться от всепроникающего взгляда. Да когда ее последний раз беспокоило, что какой-то парень смотрит на нее? Она не носит джинсы скинни, обтягивающие, как вторая кожа, рубашки.

Складывалось впечатление, что он пялится не на ее пятую точку, как другие богатые парни.

– Поразительно, – заметил гость уже тише. – Вы могли бы быть ее сестрой-близнецом, если не принимать во внимание этот омерзительный цвет волос.

– У меня нет сестры-близнеца! – рявкнула Мэгги и услышала в своем голосе отголоски надежды, которая просыпалась каждый раз, когда ей в детстве кто-то заявлял, что она похожа на чью-то племянницу, подружку или двоюродную сестру. Повзрослев, она стала гораздо мудрее, поняла, что это пустые высказывания, брошенные невзначай людьми, которые понятия не имеют, каково это – быть брошенной.

– У меня вообще нет родственников. Меня нашли на краю дороги в возрасте восьми лет. Я не помню, что было до этого. Вот и все.

– Это лишь подтверждает мою версию. – Мужчина стянул перчатки, будто это было частью древней церемонии.

Мэгги терялась в догадках, почему смутилась при виде его сильных рук. Он вынул из кармана смартфон, гораздо больше и технически совершеннее, чем ее, приобретенный недавно на первую зарплату. Его пальцы скользили по экрану, наконец он равнодушно протянул ей телефон, тем не менее сверкая глазами.

Мэгги смотрела на блестящий смартфон, как на осиное гнездо.

– Я не хочу на это смотреть.

Этот человек – пугающий и непостижимый. Она достаточно сообразительна, чтобы не дать ему вовлечь себя в авантюры и не пасть их жертвой. И откуда это чувство пустоты изнутри? Кто бы знал.

– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли.

– Прошу вас, взгляните на эту фотографию.

Он не просил, его голос звучал так, словно он никогда ни о чем не просил. Мэгги отметила, что он не пообещал уйти, если она последует его приказу и посмотрит фотографию.

Сама не понимая, почему это делает, она взяла этот проклятый смартфон, стараясь ни в коем случае не коснуться руки гостя. Но почему-то слабый отблеск одобрения в суровом взгляде серых глаз на нее подействовал. Она с трудом сглотнула, посмотрела на экран смартфона и замерла.

Это была фотография женщины. Она стояла где-то, красивая, в украшениях из сверкающих драгоценных камней, обернувшись через обнаженное плечо и широко улыбаясь. Ее темные каштановые волосы были зачесаны назад и уложены в сложный пучок. На ней было сказочное платье из тех, что женщины не носят в реальной жизни. Длинное, блестящее, оно, казалось, сверху донизу расшито сверкающими камнями, подходящими к колье.

Мэгги могла бы сказать, что это была ее фотография.

– Что это? – Она слышала глухие удары сердца. Желудок до боли сжался. В висках ощущалась тяжелая странная боль. – Кто это?

Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. Но было в его взгляде, направленном на нее, что-то, способное покорить мир.

– Это Серена Санта-Домини, – ответствовал он холодно, однако Мэгги явно уловила в нем удовлетворенность. – Она известна как ее величество королева Санта-Домини. Она погибла двадцать лет назад в автомобильной аварии в Черногории.

Что-то промелькнуло во взгляде его серых глаз, непонятное Мэгги, но по силе воздействия сродни страшному удару.

– Я предполагаю, что она была вашей матерью.

* * *

Реза Аргос, более известный и официально именуемый его королевское величество король и верховный правитель Константинии, не был сентиментальным человеком.

Причина этого – свержение с трона его отца. Он не собирался допустить той же ошибки. Соответственно, в его жизни не было места сантиментам, особенно в Константинии, которая по праву гордилась своей благопристойностью, что предполагало определенное количество скрытых подводных течений. Например, слухи о давней любовнице его отца, которые никто не осмеливался озвучивать после трагической смерти монарха. Никто из подданных не решался произнести «самоубийство». Это был бы слишком явный намек на темные настроения, распространявшиеся тогда в стране.