Еще не пришли динозавры

Есть и другие точки зрения. Известный климатолог М. И. Будыко рассчитал, что в триасовом периоде количество кислорода в атмосфере из-за бедности растительного мира было меньше, чем за всю историю Земли, начиная с палеозоя. Это должно было сильнее всего неблагоприятно отразиться на наиболее теплокровных животных, которыми он считает звероящеров. Но мы уже говорили о том, что для этого нет оснований. Геохимик С. Г. Неручев посчитал, что на судьбы органического мира повлияло сильное повышение радиоактивности среды в конце пермского периода из-за интенсивного накопления урановых руд. Но роль таких причин невозможно конкретно оценить. Гипотеза П. Робинсон остается наиболее убедительной.

Усиление засушливости климата в триасовом периоде признается всеми. Многие видят причины в возникновении в это время обширной суши — суперконтинента Пангеи. М. И. Будыко и засушливость и одновременное похолодание связал с ослаблением вулканической деятельности, которое снизило количество углекислого газа в атмосфере. Однако многие ученые полагают, что климат в триасе, наоборот, стал более жарким. Так или иначе, длительная эпоха засушливого климата повлияла на судьбы звероящеров и архозавров. Но почему же история жизни была такой неравномерной, с быстрыми критическими событиями, которые многие считают возможным даже называть катастрофами? Видимо, это какие-то резкие изменения среды — «экологические катастрофы». М. И. Будыко развил гипотезу о засорении атмосферы пылью после сильных вулканических извержений взрывного типа, что приводило к снижению солнечной радиации и ряду холодных лет. Следы такого сильного вулканизма в самом начале триаса обнаружены недавно в Южном Китае. Другие ищут причины в космосе. Среди космических гипотез наибольшую популярность за последнее время приобрели представления о периодической бомбардировке Земли метеоритами. Об этой гипотезе в популярной литературе уже много написано. Ее выдвинул со своими сотрудниками американский физик Вальтер Альварес. Следами падения небесных тел он считает прослои горных пород с высокой концентрацией платиноидного металла иридия. Первоначально такой прослой, свидетельствующий о падении на Землю астероида, исследователи нашли на границе мезозоя и кайнозоя и связали с этой катастрофой великое вымирания в конце мелового периода. Нашелся такой прослой и на границе палеозойских и мезозойских отложений в Китае и в Италии, и о космической катастрофе заговорили и для этого рубежа. Как могли влиять такие события на историю жизни? Здесь много споров. Наиболее вероятно резкое понижение температуры в результате запыления атмосферы при наземном взрыве. Итак, мы переместились с Земли в космос и опять кончили климатом: никуда не уйти от влияния этой могучей силы.

Горячим энтузиастам космических причин скептики противопоставили неумолимые возражения: концентрации иридия могут быть не метеоритного, а вулканического — земного происхождения, и распространены они обычно лишь в некоторых районах. Да и обязательно ли нужны быстрые климатические «почти катастрофы», чтобы объяснить неравномерный ход истории жизни? В биосфере все многообразие организмов прочно связано взаимными связями друг с другом и с условиями среды обитания. Нарушение какой-то одной важной взаимосвязи может сыграть роль спускового механизма и в результате быстрой цепной реакции привести к «перевороту» в мире организмов.

Мы попытались здесь разобраться в причинах одного из самых грандиозных событий в истории жизни на нашей планете, произошедшего на рубеже палеозойской и мезозойской эр. Что-то из сказанного выше можно считать достаточно вероятным. И все же вопросов гораздо больше чем ответов. Путь к разгадке пролегает через изучение сложной цепи взаимосвязей в биосфере. Автор хочет надеяться, что среди читателей этой книги найдутся те, кто устремится по этому пути.

Для чего все это?

Зачем тратить средства и время на изучение существ давно исчезнувших с лица земли? Разве окаменелости не более, чем просто курьезные вещи. В лучшем случае их можно ради любопытства собрать в музейных витринах. Один молодой человек, имевший отношение к реактивным двигателям, узнав, что я палеонтолог, сказал снисходительно: «Ну что же, и мелочи нужны». А между тем, самое элементарное знакомство с проблемами этой науки убеждает, что она существует отнюдь не ради любопытства. С изучением истории жизни были и еще будут связаны судьбы человечества.