Еще не вечер

– Не знаю. Верю, не верю, не знаю. Но ты на всякий случай береги себя, дорогой. Гостиница. Ресторан. Набережная. В горы не ходи, там и сорваться можно. Случается. А сейчас попроси своего бухгалтера подняться. Он гайки крутить умеет, мы видели.

– До встречи. – Артеменко поклонился и вышел. «Прав Гуров. Я тоже прав. – Отари вернулся к столу. – Плохо. Пахнет совсем плохо. Смертью. Кто? И кого? Пустяка не знаем. Главного пустяка. Если бы этот человек был чистый, никогда бы не разрешил разговаривать с собой на „ты“. Никогда».

Когда Кружнев, тихо постучав, вошел, Отари вяло сказал:

– Садитесь, пожалуйста. Спасибо, что пришли, Леонид Тимофеевич, – он потер свою голову. – Ох, так зачем же я вас пригласил?

Кружнев взглянул виновато, пожал плечами, еще больше ссутулился.

– Не знаю, но я чем могу.

– Так, дорогой. – Отари сосредоточился. – Вы вчера ужинали в ресторане гостиницы. Кто находился за столом?

– Ужинали. – Кружнев виновато кивнул. – За столом? Майя, был, естественно, и Владимир Никитович, ну и Толик, куда от него денешься.

– А Лев Иванович?

– Отсутствовали.

– А что он за человек, этот Лев Иванович? Куда подевался дорогой? Все вместе были, а вчера пропал?

– Этого не знаю. – Кружнев смущенно улыбнулся, старался не рассмеяться, так как тоже знал, где и кем работает Лев Иванович Гуров.

Вчера вечером Артеменко, слегка захмелев, рассказывал о Гурове, его профессии и непонятной конспирации.

Отари об этом не догадывался, но почувствовал, что начал беседу неправильно, и круто свернул.

– Между Майей и Артеменко был разговор, мол, утром вместе ехать на машине?

– Вместе? Нет. Днем они о какой-то поездке спорили. А вечером Владимир Никитович сказал, мол, утром поеду, привезу все в лучшем виде.

– Точно?

– Абсолютно.

– Значит, ехать должен был Артеменко?

– Он хотел ехать, а поехал бы я, – ответил Кружнев. – Понимаете, чуть позже Майя пригласила меня танцевать. Я смутился, она красавица, высокая, статная, а я вот, – он повел плечами, для большей убедительности встал. – Понимаете? Танцуем, она мне шепчет «Ленечка, миленький… – она так меня порой называет, – давай этого самодовольного типа разыграем. Я тебе дам ключи от машины и деньги, смотайся на базар, купи огромный букет роз».

Отари поднес к лицу растопыренную пятерню и сказал:

– Вах! – И почему-то добавил: – Мама мия!

Кружнев Леонид Тимофеевич

Когда первого сентября Леню Кружнева привели к празднично украшенной школе, его не хотели пускать.

– Мамаша, не морочьте мне голову, мальчику от силы пять лет, – шипела директорша, одновременно улыбаясь другим детям и родителям. – Все желают вырастить вундеркиндов, не калечьте ребенка!

– Но мы же подали документы, прошли собеседование, – шептала Ленина мама.

Тщедушный Леня, придавленный огромным ранцем, крутил стриженой головой, уши у него торчали прозрачными розовыми лопухами.

– Не знаю, кто у вас принял документы! Мамаша, отойдите! Здравствуйте, ребята, поздравляю…

– Мама! – тонким звенящим голосом сказал Леня. – За мной не приходи, я вернусь сам! – Он подошел к директрисе, запрокинул голову так, что затылок уперся в ранец: – Мне восемь лет, я умею читать и писать! Вы не имеете права… – и прошел мимо растерявшейся руководительницы.

Дети, как известно, бывают жестоки, и одноклассники попытались над Леней подшучивать и издеваться. Но быстро отказались от своей затеи. Леня был мал и тщедушен, но отважен и неукротим, как дикий звереныш. Стоило ему почувствовать опасность, он бросался в атаку, не думая о соотношении сил и последствиях, вцеплялся в волосы, впивался в лицо ногтями, хватал зубами, стремясь причинить обидчику боль.

Леню не любили и одноклассники, и преподаватели, однако все признавали его незаурядность.

И в десятом он походил на семиклассника, но учился, как бог, дрался, как дьявол, первым никого не трогал, на девчонок не обращал внимания, но при необходимости защищал их. Разговаривал с ними сухо, покровительственно, называл всех одинаково «Дульсинеями», будто не знал имен и фамилий.

Никто не догадывался, какие страсти бушевали в этом маленьком человеке, о чем он думал, о чем мечтал. С пятого класса Леня ежедневно делал гимнастику. И хотя плечи у него не раздались, но тело стало твердым.

В десятом, на уроке физкультуры, признанные богатыри класса затеяли соревнования по подтягиванию на кольцах. Девчонки, естественно, болели, а Леня молча стоял в стороне. Когда чемпиону победно подняли руку, Леня принес табурет – иначе он достать кольца не мог – и подтянулся на одной руке больше, чем чемпион на двух.

– Он и весит в два раза меньше меня! – ломающимся голосом воскликнул чемпион. – Элементарно! Закон земного тяготения.

Леня пальцем поманил его, сел за стол, упер в него локоть, вызывая на борьбу.

– Леня, я тебя и так уважаю, не надо. – Мальчик был великодушен и не хотел унижать товарища. – Ты мне дашь сто очков в математике, физике – тут не надо.

Класс притих, Леня сидел и ждал, смотрел на противника, не мигая, черными злыми глазами. Соревнования не получилось. Леня припечатал руку соперника сразу.