Смутно видна улыбка девушки-продавщицы…
Выйти быстрее наружу…
Жарко.
Машины, люди, деревья…
Небо… голова не кружится — уже хорошо.
Замедлить надо дыхание, оно слишком частое.
Звук вернулся… и вроде бы всё остальное уже в равновесии.
Но жарко очень.
Надо зайти, где прохладно, пульс… частый пока, мысль пугающая — что так вот и умирают, пугающая не смертью, а неисполненной, оборванной жизнью.
Он нормально всё видит, но плохо еще понимает — что видит.
Подросток, отвечая, показывает рукой: «Вон там ресторан».
После обеденного перерыва прокурор включился в дела, которые следовало в ближайшее время представлять на судебное производство.
Отработав, очень плотно, уже с двумя сотрудниками и пригласив третьего, он сразу не «въехал», отвечая по телефону Владимиру… тот сказал: сначала пойдет на осмотр квартиры, где проживал китаец, и только потом встретится с дьяконом, который будет сперва на отпевании и похоронах… наконец понял — это к тому, что информация поступит попозже вечером.
И только стал слушать доклад сотрудника, отвлек новый звонок — уже не прямой служебный, а через Надежду.
— Сестра покойного священника очень просит выделить ей всего минуту. Соединить?
— Конечно.
Женщина, поздоровавшись, стала извиняться за беспокойство, которое, наверное, причиняет зря прокурору — тот попытался свернуть это вступление, но все равно пришлось выслушать до конца. Суть оказалась короче: она, назад полчаса, нашла некую квитанцию и хочет ее показать, однако сейчас ей на отпевание и похороны…
— Вы сразу позвоните, и я к вам подъеду.
От непоправимой ошибки отделял один шаг. Траурный день затуманил мысли, оставил в стороне осторожность — она все же смогла прокричать, удержала у черты, за которой начинался провал.
Камеры наблюдения.
Конечно же, камеры покажут его — чужака — в дорогом костюме с букетом больших красных роз, который сейчас собирался купить, проследят от входа в собор, и не исключено — к нему подойдут сразу на выходе.
Да, ошибки удалось избежать.
Но не горя, бросившего вдруг куда-то за край.
Отняли… сколько же здесь у него отняли, и последнее расставание тоже отняли!
А с утра была Нина.
Не в памяти.
Тут: за спиной, в другой комнате, рядом.
Рядом шли по улице, он говорил ей, что делает все как должно, что волнуется немного, перед проводом в путь туда к ней…
Теперь снова один.
Как тогда.
И тогда они были близко совсем, тоже рядом.
И уже навсегда друг без друга.
Страшное ощущение: что всё здесь, а значит — как-то еще можно поправить… и что ничего уже нет — явь, которая ужасней любого кошмара, не имеющая права приходить к человеку.
Где-то тут, тоже недалеко от собора, он сидел, пил, не хмелел, губы шептали — Нина, Нина…
Пил, не хмелел, чувства теряли силы…
И от этого не сошел с ума.
Официанту очень понравился новый посетитель — культурным видом, одеждой хорошего вкуса и лицом — умным и волевым.
Клиент заказал рюмку бренди и бутылку «Бордо».
Но по поводу закусок коротко произнес: «Потом».
Владимир ушел с работы на два часа раньше, чтобы переодеться, спокойно чаю попить и двинуться потом на встречу с хозяином «китайской» квартиры.