Ещё о женЬщинах

Известно, что великого императора Александра Вильбердата при виде ребёнка тут же начинало рвать, но это нисколько не мешало ему быть очень хорошим человеком. Однако нигде не сказано, что он был хорошим мужчиной, тем более — гармонической личностью, осуществившейся целью истории. Склонность к детям почти то же, что склонность к зародышу, а склонность к зародышу — почти то же, что склонность к испражнениям. С этим не поспоришь, но у лирического героя в этом смысле всё было в порядке, он испытывал склонность и к тому, и к другому, и к третьему. Классик сказал: «О детях я точно знаю, что их не надо вовсе пеленать, а надо уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей. А чтобы из ямы не шла вонь разложения, её можно каждую неделю заливать негашёной известью». Классик неправ, как распоследняя нутрия. Во-вторых, чтобы не париться с ямой, да ещё с почему-то негашёной известью, хотя достаточно простой хлорки, детей достаточно поедать. А во-первых, хлеба к обеду в меру бери, хлеб — драгоценность, им не сори! Потому что жизнь без детей — это не жизнь. А полуголодное существование. Котёнок. Был один котёнок, хвостик тонок. Очень хорошенький, даже почти не блохастый. Он умильно тыкался мордочкой в блюдце с молоком, и герой с умилением наблюдал за ним. Но потом пришла жена и решительно потребовала забрать эту дрянь обратно, иначе она просто выкинет его на помойку или утопит в сортире. В ответ же на упрёк в жестокосердии она расплакалась и закричала, что она не может ребёночка родить, а тут будет всяких котят холить и лелеять! Пусть его лелеет его драная кошка, а она могла бы найти лучшее применение своей любви и нежности! И муж прекрасно понял чувства жены, и она уже не казалась ему злой мегерой.

Правда, он считал, что лучшее применение её любви и нежности уже найдено, но промолчал. Разумеется, любое бесполезное домашнее животное есть эрзац ребёнка. И неспроста так любят животных бездетные люди, не зря же убеждённый холостяк Фрэдди Крюгер разводил котов десятками, а потом душил, душил! То же самое относится к Малышу, который хотел поиметь собаку. На самом деле он, конечно, хотел поиметь младшего братишку. (Малыша, кстати, совершенно напрасно изображают мальчишкой: разумеется, это девочка.) Правда, он обрёл Карлсона, который живёт на крыше, а это, уж поверьте, более чем полноценная замена. Карлсон запросто заткнёт за пояс любого братишку или даже сынишку, причём непосредственно через рот. Маме Малыша повезло, что у неё было уже трое детей, а то Карлсон прилетел бы к ней. В равной степени это относится и к папе, потому что Карлсону, предупреждаю сразу, совершенно безразлично, ему лишь бы это шевелилось.

Такая же фигня случилась с Вересаевым на крыльце, где кухарка крапивой порола курицу, чтобы та не смела садиться на яйца, а курица по-прежнему садилась и садилась, а кухарка её порола и порола. Может быть, неохотно допустил он, дети нужны не только для украшения женщины в его глазах. И даже это именно так.

А утром Чистого понедельника, когда, как всегда, не хотелось жить, он встал, надел бумажную курточку с продранными локтями и, принципиально не опохмеляясь, начал бороться за чистоту.

Но ни в коем случае не подметать пол. Потому что если его подмести, то и никакой борьбы не получится, а ведь хотелось измучиться не только похмельем. Нужно взять большую сексуальную тряпку, но не сексуальное ведро, а помойную лохань, чтобы всё было трушно. Лохани нет, пришлось воспользоваться старым эмалированным тазом, а чтобы он стал помойным, слить туда воду из-под умывальника, выплеснуть заварку из чайника, вытряхнуть пепельницу и помочиться. А теперь окунуть тряпку в лохань и, не отжимая, плюхнуть на замусоренный пол. А после этого хлопнуть себя мокрой рукой по лбу, вспомнив, что пол мыть следует в последнюю очередь.

Снять занавески, чтобы комнату залил голый, холодный и скучный великопостный свет. А теперь… О, ёб твою мать! Теперь же надо выкуривать Масленицу, а единственный в хозяйстве таз уже опрометчиво превращён в помойную лохань!

Приходится слить лишнюю часть помоев на огород, остальные вернуть в умывальное ведро на потом и таз вымыть. Положить в него раскалённый на плите кирпич, пучок сушёной мяты и поливать уксусом, чтобы шипело и поднимался кислый священный пар. Где она тут, Масленица-жирнуха? Мы её выгоним!

Он елозил тряпкой по полу и думал, что они (черти) стерегут, чтобы ухватить душу, а душа трепещется и плачет: «Увы мне, окаянная я!» Думал он, да. Вот и индюк тоже думал. Да уж они ухватили, ухватили! Уж она чёрт знает где! Это тоже он думал. Так размышлял по ходу целый день, а вечером надел длинную рубаху кающегося грешника, отыскал в соответствующей книге соответствующий текст и, встав на колени, зашептал: «Моли Бога о ней, святая угодниче Елена…» Проделав всё это двенадцать раз, успокоенный, лёг спать.

Ну и, конечно, сон ему приснился тот же самый, но по большому счёту это фигня, потому что девочки у неё получились довольно хорошенькие, между прочим, тройняшки.