Ещё один человек

– Помню… но ты же знаешь – ну не получалось, надо было подождать…

– Подождали?

– Ну, не начинай, как будто я это все устроил!

– Не ты?

– Нет конечно, чего ты несешь-то!

– Аааа… и вправду… А кстати – а чего ТЫ устроил?

– Ну… в плане?

– В плане – чего ты устроил. Сделал ты чего.

– Ну… я… это…. Дом вот, машина, все дела. Я типа теперь как, понимаешь, властелин местный какой, эдакий вольный барон!

– Ага…. Понимаю…. И это все?

– Ну а что еще надо-то? Нормально все…

– Ну-ну. А что тогда не спишь ночами, а? Ну да – ладно, ладно, твое дело. А кстати, барон ты мой – а много ли у тебя подданных?

– Ну… так… Один пока…. Мальчик… Ну еще вон живность моя – рыбки, кошки, собака…

– Кошки… – Дашка вдруг сразу оказывается рядом, и легко заваливает меня на спину, оказавшись сверху, приближает лицо ко мне… в глазах ее скачут лукавые чертенята, на губах улыбка – Кошки, говоришь?

Улыбка вдруг сходит с ее лица, она словно оглядывается и говорит:

– Мяу! – Ее рука у меня на груди вдруг впивается ногтями в меня – ой, как больно-то! – Мяу!!!

МЯЯЯУУУУ!!!!

Я просыпаюсь от кошачьего ора и боли. Что за чорт?

Котейко сидит у меня на груди, орет и урчит как тепловоз дизелем, и натурально дерет мне грудь когтями. Шерсть вздыблена, глаза дикие… чего он?

Бля, чего… наверное, хищник на двор пожаловал! Обрез под рукой, свет…

С дивана ко мне тянется Олежка. Он протянул ручки и смотрит на меня. Только глаза не серо-голубые. Они черные. Мертвые. Он тянется ко мне, потому что хочет меня сожрать. Если бы не подоткнутое одеяло и общая его слабость – то котейко наверное не успел бы меня добудиться – больно уж крепко я дрых. Прижав-потрепав для бодрости трясущегося котенка, встаю, и набросив одеяло, пеленаю под ним мертвого Олежека. Голова пустая, руки работают сами. Иду на двор, неся нетяжелый шевелящийся сверток. Коты в доме орут и шипят, Мухтар, подбежавший к двери, пятится и настороженно рычит. Отнес сверток за скелеты машин, положил на землю, сам сел рядом, держа обрез как тончайший бокал, налитый до краев. Надо что-то сказать? Или уже все равно? Нет, неважно, что все равно, надо…

– Прости меня, Олежек…

Все равно бы не уснуть было – потому до утра жег костер, отогревая землю, отгребал угли, копал – и снова жег. Можно было попытаться завести Беларусь с ковшом, наверное я бы разобрался и выкопал, уже бы было быстрее… но быстрее не хотелось. Хотелось вот так – жечь костер и копать землю…жечь и копать, копать…

Холмик выровнял, как смог, крест тоже сколотил старательно… вот так. На перекладине вырубил имя. Все. Больше я для тебя, Олежек, ничего не смогу сделать. Я опять не успел. Прости.

Холодное утро. Холодное не только снаружи, где мокрая снежная крупа с ветром – но и внутри. Не в доме, где тепло и сухо – холодно у меня внутри. Что-то оборвалось… потерялось то важное, что я почти нашел вчера. Или не потерялось? Или наоборот – я почти совсем понял что-то? Не знаю… холодно.

Звери тоже едят как-то неохотно. Сам я с трудом пропихиваю куски в глотку. Даже горячий чай невкусный какой-то.

Дел у меня много, но делать ничего не хочется. Наверное, потому что я так и не ответил себе – зачем? А без этого ответа все дела теряют смысл.

После завтрака полчаса бесцельно слонялся по двору, так и не придумав ничего. Наконец пришел в себя, плюнул, выматерился и решил съездить на разведку… ну, лдно, чего там – просто проехаться. Не могу больше быть тут.

Мой шушваген, порыкивая дизелем, ровно катится по улицам. Езжу просто так, присматриваюсь что к чему в районе – теперь, когда главное не найти свободную и безопасную дорогу – можно и поглазеть. Отмечаю странность – упыри как-то непонятно группируются и передвигаются. Это пугает. Потому что непонятно и необъяснимо. А ведь казалось – что они даже не навроде животных, а скорее такие зловредные биороботы. Ан нет. Даже если не брать тех, кто отожрался и поумнел – и у тупых есть какая-то система… а это совсем страшно. Ведь пока они все поодиночке были. А если навалятся массой? Только танками давить… а где те танки? А если представить, что они поумнеют, например, как хищники? Тогда кранты полюбому… Страшно.

В пустом дворе замечаю нечто интересное, и подруливаю туда. Ого, ну надо же… везет мне эти дни на такое…

Шикарный черный Шевролет Тахой, хоть и поцарапан местами, но смотрится по-королевски. Артур стоит рядом – в реальном прикиде, опираясь на открытую дверь, моднявое кожаное пальто расстегнуто, за ремнем пистолет, темные очки. Да…

– Привет!

– А, эт ты… Привет. Я то думал кто это… че, на мусорке что ли гоняешь? – Артур смеется.

– Почему на мусорке? Это уборочная… ну, в общем… вот типа от всех этих…

– Ну-ну… Чето ты совсем запаршивел – Тон у него такой, барственный – ну а хуле ж – при таком прикиде – живешь-то где? За мост, к воякам поди срыл?

– Че? Не… а как это – за мост?

– Че, ваще не в курсе? – Артур ржет, достает пачку и прикуривает – На виадуке на Парнас стоят вояки. Всех убогих с города принимают и потом отвозят или своим ходом до Парголово, там в институте сборный пункт какой-то, оттуда в Сертолово и потом еще куда-то.