Еще один человек

Дизель еще порычал и затих. Несколько минут было тихо, я даже, от нетерпения, что ли, очень некстати захотел по-малому. Потом слышно было, как кто-то спрыгнул на землю, закрылась дверь машины. В поле зрения появились сапоги – видно, что движется человек настороженно… Если так прикинуть, то через ворота с автомата я его завалю на раз. Но кто он и почему? И один ли он? И вообще чего нарываться, может, мимо ехал. Ага, обратно идет, смелее уже… Черт! Ну какого хрена! Дергает ручку… Занято! Иди, иди отсюда, зачем тебе сюда, а? Так, ушел… в охрану наверняка, за ключом. А ключ-то… блин, ну что делать? А может, пусть войдет? А что? Я тут, в яме, буду как в окопе, за стойкой подъемника… а он в проеме: и спрятаться некуда, – а если и спрячется, наверняка за пластиковыми воротами… А пусть идет! Я выпрыгнул из ямы, подскочил к двери и тихо отщелкнул замок. Теперь надо обратно… Снаружи слышно шлепок, словно кто-то спрыгнул и приложился о землю. И еще, – но теперь не о землю: гул пошел, словно ударили по металлическому ящику… И звон стекла. Что это? Заполошная, длинная очередь, и…

И у меня, кажется, начались галлюцинации. До боли знакомый голос, яростные, упрямые матюги… Как во сне, или это уже все, крыша, ау?.. Нет, я не сплю и не брежу, я все помню и все понимаю, но и спутать это я не смогу.

– …Ах ты ж, гребаная тварь, блин, т-твою мать…

А вот что было потом, я помню плохо. То есть вообще практически связно не помню. Пустые магазины я, кажется, просто ронял под ноги, только успевая выдирать полные, обламывая ногти. Помню оскаленную рожу одного из этих хищников-собачек. Он пытался доползти до меня на передних лапах, с перебитым позвоночником. Потом помню второго, который был сначала где-то в стороне и не попал сразу под раздачу, – он натурально шипел с крыши какого-то диковинного броневика, стоявшего посреди узенького проезда. Потом эту тварь стало рвать пулями откуда-то сзади, он обернулся – и я, вскинув автомат, всадил ему тройку в башку. И потом еще добавил. Кажется, я все это время что-то орал. И не только я.

Стрельба окончилась так же внезапно, как и началась. Тишина вокруг вернулась очень быстро – едва стихли последние отголоски эхо. И мы стояли и смотрели друг на друга, не веря, что это все – наяву.

Я, словно в оцепенении каком-то, спрашиваю:

– Дашка, ты? Жива?!

– Да… А ты меня чуть не пристрелил, – улыбнувшись, отвечает она. Подходит – и так привычно целует в щеку.

– А ты бы еще дольше шлялась черт-те где, – глупо улыбаясь, говорю я ей, крепко обнимаю и прижимаю к себе, отчего нас обоих, словно током, пробивает дрожью. – Все, набегалась, больше не отпущу!

– Вот и не отпускай, – шепчет она, уткнувшись мне в плечо, – и я тебя больше не отпущу…

Счастье есть, теперь мы знаем это абсолютно точно.

И пусть кругом правит бал Смерть – жизнь у нас только начинается.

Эпилог

Много-много дней спустя…

Уазик бодро катил по припорошенному свежим снежком шоссе. Зубастые покрышки печатали ленты белых шоколадных плиток. С утра мороза не было, всего около минус пяти, и в машине жарко, и пахнет бензином и нагретым маслом. По обе стороны от трассы вырублены деревья на полсотни метров, видна спираль проволоки. Да, конечно, ездить в одиночку, и еще и на открытой машине, не самое безопасное… но… Даша мимоходом коснулась автомата – патрон в стволе, предохранитель снят… Не страшно! Да и кого бояться? Бандитов в этом краю извели, надо полагать, окончательно, а все остальное… После Хеллоуина было много нападений морфов на трассе, усиливали блокпосты, ходили патрули и передвигались только колоннами. Еще и через месяц последние незамерзшие хищники атаковали, пытаясь урвать столь необходимое и им питание… Многие из них рвались, такое впечатление, потеряв свой мертвый разум, прямо по целине, путаясь в колючей проволоке и заграждениях, прямо на пули. Но уже второй месяц стояли морозы – все мертвое застыло, и работы у чистильщиков было невпроворот. Забросили даже мародерку, кроме необходимого прямо сейчас, – все старательно, до первых оттепелей, уменьшали численность некрофауны. Работа дурная, иногда опасная… и не самая прибыльная.

Вот и Лисий Нос – знакомый лейтенант-башкир на башне бронемашины, улыбается в тридцать три зуба и машет рукавицей – проезжай! Знают, не впервой. По дамбе, еще один блок, тут проверили и пластик личного удостоверения, и машину посмотрели, ну и правильно…

– Куда следуете?

– В госпиталь, – ответила Даша.

Мимо Отстойника и Базара, совсем немного по городу. Так… ага, вот тут можно запарковаться. Машину на ключ, с собой автомат и нетяжелая, но объемистая сумка.

Естественно, началось все с бумаг – что бы ни было, какое бы вокруг ни творилось светопреставление, а чуть успокоится – и без бумажки нигде и никуда.

– Фамилия, имя?

– Вот, возьмите пластик, спишите.

– Ага, спасибо. Из Кронштадта?

– Нет.

– Родные?

– Нет.

– Ясно… Отец?

– Нет.

– Неизвестен?

– Известен.

– Извините… Давно?

– Два месяца назад.

– Хеллоуин? Морф?

– Эстонская. Ивангород.

– А-а-а-а… Ясно. Бронегруппа? Их у нас собирали спешно, помню…

– Десант.