Ещё один день

Мне предстояло работать здесь ещё полтора года. Не чему было радоваться. Оставалось только разрешать местной швали заниматься их делами. Мне повезло, что в моём районе не особо жестили. Мои держали шлюх, немного барыжили наркотой, приторговывали оружием. Это было всё, чем они занимались. Исходя из этого, мои геройские подвиги в первые дни прибытия настолько их ошарашили, что меня даже побаивались. Меня устраивало.

Девка же сбежала от Дэлиса. Я никогда не видел его. Никогда не общался с ним. И никогда не хотел. У него отжигали по полной. В восьмом районе было всё. Там торговали людьми, вламывались в жилища, трахали кого хотели; забирали всё, что хотели и напоследок сжигали дома с полумёртвыми хозяевами. Или с мёртвыми. Восьмые даже пытались подмять под себя соседние районы: седьмой и первый.

Седьмой предпочитал откупаться и платил дань. Чем там занимались, мне известно не было. Говорили, что район был достаточно тихим. Но за счёт чего седьмые имели возможность откупаться – вызывало вопросы.

В первом сидели ботаники. Причём, в самом прямом смысле этого слова. Они выращивали какой-то дичайший гибрид местной травы. От их продукции вставляло так, что с одной затяжки можно было улететь на любую из пяти местных лун и там же остаться. Навсегда.

В первый месяц моей работы здесь, мне довелось увидеть то сопливое, слюнявое и обгаженное из всех щелей нечто, которое скурило весь косяк. Местный врач сказал, что укурышу кранты. На следующее утро пациент сдох. Никогда не забуду, как он выглядел и что сделал напоследок. Отвратное зрелище. Но, чем больше таких дохло на моем участке, тем мне же становилось проще. Правда, иногда, мне было их жаль.

Как только не называли, этот чёртов гибрид: «пелена», «дымка», «туман», но чаще «обосратыш». Районный доктор, с которым мы пока не очень-то и скорешились, даже прописывал втихоря эту дрянь от запоров. Была у него какая-то своя рецептура. Я не одобрял этого. Но здесь каждый выживал, как мог. Когда мне стало известно, что док из-под полы приторговывает запрещёнкой, я хотел наказать его. Потом подумал, что нового мне могут и не прислать.

Позже я узнал, что чистой «пелену» почти никто не курил. Это было равносильно самоубийству. Почему шериф первого района не накрыл производителей – загадкой не было. От «тумана» был такой доход, что первый район процветал. Это было самое безопасное и тихое место в городе. Там был почти рай. Но в нём жили торговцы смертью. С шерифом первого я знаком не был, как и со многими другими. Я знал лично всего троих коллег. Ублюдка Шорха из пятого. Затюканного Зулика из второго. И единственную женщину-шерифа из третьего. Её звали Дора. Дора была сестрой Джесс и не скрывала этого. Она не гордилась родством. Но и не гнобила сестру. Она иногда приходила к ней – просто выпить.

Дора была потрясающей блондинкой, насквозь пропитанной «туманом». Один раз я подколол её из-за зависимости. Она даже не разозлилась. Но утром, перед дверью участка меня ожидали две коробки. В одной была какая-то лапша из листьев, во второй какая-то солома и записка. Дора пожелала мне быть добрее.

Я отнёс эту дрянь местному доку. Он стал счастливее. Наверное, от того, что в нашем районе уменьшится число страдающих от запора. Дора нашла, что мне прислать.

Мне повезло, что я был безразличен к этой местной дряни. От дока я узнал, что её всегда безбожно мешали. Из-за этого некоторые, под видом торговцев, продавали самый обычный табак. Мне было всё равно. А покупатели велись. Страдали. Ломались. Дохли.

«Дымка» стоила дёшево, и вызывала привыкание сразу. Это и привлекало всех сбытчиков и особенно мразей из восьмого района.

Сейчас восьмые и первые были в «особом» состоянии перемирия. После второго наезда, ботаники на несколько дней перестали продавать «пелену». Потом они пустили слух, что запасы «дымки» скуплены восьмыми. Все укурыши города пришли туда. А «тумана» там не оказалось. К этому времени, всех подсевших на «пелену» стало жутко ломать. Я видел пару раз, что вытворяли те, кто остался без «дымки». У меня и у тех, кто ещё не окончательно пропил свои мозги – одно это уже отбивало охоту даже смотреть на то, как другие курят эту дрянь. Те последствия абстиненции, которые наблюдали восьмые во всём своём районе, заставили их пересмотреть свои планы на первый. Ботаники тогда хорошо наварились. Они продали восьмым почти все свои запасы втридорога. У восьмых не было выбора. У меня был. Я просто бухал.

Я посмотрел на девку, она ещё вертела в руках рваную промокшую бумажку с какой-то чёрно-рыжей стружкой.

– Что это?

– Курево.

– Пелена?

– Просто дым.

– Не вышло скрутить?

– Нет, – плаксиво ответила она.

Я порылся в кармане, вытащил помятую пачку местного «Джагернаута», протянул ей. Девка, недолго думая, бросила неудавшуюся самокрутку на загаженный пол. Обтёрла руки о мокрую заляпанную майку /додумалась же/ и ловко выудила пару сигарет. Одну сжала в кулаке, вторую зажала между зубов.

– У тебя здесь курят?

– У меня везде курят.