Еще один Фэнтезийный мир. V2.0

— Суж-гах! — раздалось за спиной Шуса. Не успел тот переспросить, а что собственно от него хотят, если обращаются к нему, как получил более чем просто чувствительный удар по обратной стороне коленок, заставивший его упасть на колени, после раздались какие-то новее слова на Келхарском или еще каком-то другом тарабарском языке. Впрочем, и без перевода было понятно, что их не ждет ничего хорошего. Кто-то схватил Шуса за волосы и потянул наверх, заставив его вновь взглянуть на помост. Там, на этом неудобном чудовищном троне восседала исхудавшая женщина, одетая лишь в многочисленные золотые украшения и бусы, но не она привлекла внимание Шуса. Справа от нее Шус увидел знакомое лицо Втри.

Одета она была совсем не так, как прежде. На ней не только не осталось валенок, от которых и в правду стоило избавиться, но и вообще ничего, кроме многочисленных украшений, сделанных, насколько мог судить Шус, из серебра. Хотя на ней и не было и клочка одежды, все что надо, было прикрыто. Впрочем, даже если и нет, у Шуса не был времени что-либо рассматривать.

Глаза Шуса были устремлены лишь на ее лицо, это знакомое, почти родное лицо. Надо лишь напомнить, обратить на себя ее внимание.

— Втри, — вырвалось из груди Шуса.

Не успел он повторить, как почувствовал удар по солнечному сплетению, едва не выбивший из него дух.

Когда Шус пришел в себя, его уже куда-то тащили. Мельком он заметил, как с учителя срезают слои одежды. Самого же Шуса грубо бросили на тот самый камень и намертво привязали к тем сам самым петлям. Так что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Кто-то что-то говорил, Шус уже даже не пытался понять, что именно. Просто смотрел на небо. Это безоблачное синее небо, столь не похожее на его родное, теперь столь далекое небо, то и дело цепляющееся за горные вершины.

Внезапно, когда Шус почти уже привык к своему новому положению и забыл о том, что лежит на холодном камне жертвенника каким тот темным богам, как свет заслонила тень. Невольно оглянувшись, хотя Шус уже успел пообещать себе, что не будет реагировать больше ни на что, все равно ничего хорошего ожидать не приходится, он увидел Втри, вознесшую над ним что-то на мгновение блеснувшее в лучах солнца. Приглядевшись, Шус понял, что это — черное лезвие, если, конечно, это и вправду было лезвием, а не сгустком смертоносной тьмы.

Хоть Шус и был уверен, что это бесполезно, все-таки он проговорил:

— Втри, это же, я Шус.

Он не взглянул на ее лицо. Все внимание его глаз было сосредоточенно на конце лезвия, дернувшегося вниз.

Шус зажмурился. Он уже приготовился почувствовать страшную боль и треск раздробляемых костей, однако ничего подобного не последовало. Время как будто бы остановилось. Впрочем, и жизнь не собиралась проноситься перед его глазами.

Он открыл глаза, однако от этого ровным счетом ничего не изменилось, разве что темнота стала действительно темной. Эта темнота была чем-то большим, чем отсутствие света. Это было отсутствие чего-либо, всего, даже его самого.

* * *

Из темноты Шуса вырвал удар, выбивший воздух из легких. Причем удар не острого предмета, зажатого в руках Втри, а чего-то плоского, твердого и холодного снизу. Как будто бы его сбросили с крышу на землю. Похоже, он неслабо приложился затылком. Голова кружилась, все куда-то плыло. Шус попытался открыть глаза, но это было ошибкой. Водоворот в голове Шуса превратился в смерч, сметая сознание куда-то далеко, но на этот раз не в обычное, нормальное человеческое забытье, а не какие-то непонятные места без ничего.

* * *

— Шус, хватит валяться, — прорвался сквозь плотную пелену забытья голос учителя, — я поднялся еще утром, а ты все еще валяешься в то время, как твоего учителя подвергают разнообразным пыткам?

— А-ам-хм… — неопределенно ответил Шус.

— Давай, вставай!

— Отвави квевин… — сонно попросил Шус.

— Что?! — раскатилось по палате.

Через пару минут занавески, закрывавшие кровать от внешнего мира, распахнулись и за спиной волшебника, уже занесшего руку для подзатыльника, возникла ведьма.

Конечно, она не была одета в лохмотья и болотную тину, совсем наоборот. На ней был идеально белый, хрустевший от крахмала передник, одетый поверх черного халата, и чепчик, обладающий теми же характеристиками, что и халат. Да и седые волосы, собранные в тугой пучок на затылке, никак нельзя было назвать старой мочалкой. Но ее лицо. Нос, едва не достающий до верхней губы, впалые глаза с темные кругами, опущенные вниз уголки ссохшихся губ и глубокие морщины по всему ее ссохшемуся лицу, и тонкие и длинные пальцы, делали ее практически идеальной сказочной ведьмой. Впечатление портили лишь очки, держащиеся на носу. Во всяком случае, делали ее ведьмой современной.

— Как вам не стыдно, профессор Фамбер, — раздался сухой голос, который заставлял задуматься о масленках и старых скрипучих петлях. — Бить моих пациентов! Только не при моей жизни.

— А-а? Что…? — только и смог произнести Фамбер.

— Опустите руку, профессор, — приказал голос.

У волшебника не осталась иного выбора, кроме как повиноваться.