Еще один глоток

На столике, с той стороны от кровати, где стоял Беллами, лежала прелестная маленькая шляпка – из тех черных бархатных шляпок, которые женщины надевают, отправляясь вечером куда-нибудь, где по правилам этикета шляпа необходима. Беллами мрачно посмотрел на нее, затем снял одну перчатку, провел рукой по краю мехового жакета и запахнул его на теле Фреды. Притронулся рукой к ее лбу и снова надел перчатку.

Обогнув кровать, он осмотрел ночной столик. Электрическая лампочка на нем была зажжена, и на полу между столиком и кроватью Беллами заметил что-то вроде листка бумаги и авторучку. Он наклонился и поднял их. Это была ручка, которой всегда пользовалась Фреда, а другой предмет представлял собой остатки ее блокнота. В нем оставалось всего два листка – бумага была приятного дымчатого цвета. На верхнем листке Фреда, очевидно, начала писать ему записку. Он прочел: "Дорогой Ники, мне нужно срочно повидать Вас ради Вашей собственной…"

Это было все. Вероятно, что-то отвлекло ее, и блокнот упал на пол рядом с кроватью. Беллами положил ручку обратно на пол, вырвал верхний листок из блокнота и положил его в карман. Сам же блокнот вернул на то место, где нашел его.

Выйдя из спальни, он проследовал через маленький коридор в столовую, подошел к серванту. Внутри стоял серебряный поднос с тремя чистыми стаканами. Беллами взял один из них и поставил на крышку серванта. Затем снял перчатки, взял поднос и сбросил два других стакана на пол. Они разбились, осколки он оставил там, где они упали. Поставив поднос обратно в сервант, он взял третий стакан, достал графин с виски и сифон и отнес все это в спальню.

Налил в стакан большую порцию виски, влил немного содовой, попробовал. Потом подошел к кровати, поднял руку Фреды и прижал к стакану ее пальцы. Отпустив руку, он вставил край стакана между мертвыми губами. Затем поднял стакан к свету, чтобы убедиться, что помада хорошо на нем отпечаталась.

Поставив стакан, графин и сифон на ночной столик, прошел в ванную, выпил холодной воды и тщательно вытер полотенцем стакан.

Вернувшись в комнату, надел перчатки.

Зазвонил телефон в углу комнаты.

Беллами сунул руки в рукава пальто, взял шляпу и, бросив прощальный взгляд на Фреду, вышел. Свет он оставил включенным. Быстро пройдя маленький коридорчик, столовую, кабинет Вэнинга, он оказался в боковом коридоре. Замок он оставил на предохранителе. Телефон продолжал звонить.

Быстро и тихо он сбежал вниз по лестнице и вышел на улицу. Дождь шел по-прежнему.

Он поднял воротник и медленно двинулся по проходу между домами, повернул на Шеперд-маркет, потом – на Пикадилли. Остановился на минуту, чтобы закурить, и двинулся по направлению к своему дому на улице Полумесяца.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Понедельник НИКАКОГО АЛИБИ

I

Лежа на кровати, Беллами глядел в потолок. Какое-то время спустя он осознал, что в комнате холодно. Встал, зажег электрокамин и бросил подбитое мехом пальто. Подвинул кресло к камину, сел, нащупал в кармане сигарету, из которой наполовину высыпался табак, закурил и стал думать о Фреде.

В голове его роились самые разные мысли и фантазии. Он стал перебирать их, исследуя одну, другую, пытаясь выстроить из них логическую цепочку. Это было нелегко.

Одна мысль доминировала. Если существовала на свете женщина, которая, казалось, никогда не могла попасть в какие бы то ни было гнусные обстоятельства, могущие привести к убийству, то это была Фреда.

Тем не менее, кто-то ее убил.

Глубоко затянувшись и медленно выпуская дым колечками, Беллами стал размышлять о женщинах, которых убили. Слова "женщины, которых убили" задержали его внимание. Большинство женщин, погибших насильственной смертью, каким-то образом, вольно или невольно, отчасти были виновны в своей гибели.

Если мотивом преступления была ревность, значит, они дали повод к ревности. Если грабеж, значит, у них было что-то настолько ценное, что это делало риск убийцы оправданным. Сколько бы ни напрягал свое воображение Беллами, единственное, что ему пришло в голову в качестве причины убийства Фреды, была месть.

Размышляя таким образом, Беллами вдруг осознал, как в сущности мало люди знают друг о друге. Когда кого-нибудь убивают, больше всего поражены бывают его близкие родственники и друзья, которые считали, что знают абсолютно все об образе мыслей жертвы, ее привычках, знакомых, и общей атмосфере, ее окружавшей.

И они всегда так удивляются, когда происходит убийство, что это лишний раз доказывает, как мало на самом деле они знали о специфических, интимных и зловещих обстоятельствах, опутывавших несчастную жертву.

Когда речь идет о насильственном убийстве, правда неизменно оказывается невероятнее любой фантазии. Люди, пишущие о преступлениях и расследующие их, утверждают, что убийство всегда логично, имеет вполне определенный мотив и ведет к нему строгая последовательность событий.