Еще один простак

— Гарри! — воскликнула Нина, вскакивая с места. — Не делай этого! Не отдавай ему пленки!

Я вышел из дома и направился к машине в сопровождении О’Рейли.

— Не повезло тебе, парень, — сказал он, устроившись в машине рядом со мной, — но никто не тянул тебя за язык. Теперь будешь полагаться только на себя. Как там Реник? Он еще не сел тебе на хвост?

— Пока еще нет. — Я тронул с места. Меня душила холодная бешеная ненависть к этому человеку. Я слишком поздно понял, какого свалял дурака, когда пытался припугнуть Рею этими пленками. Расставшись с ними, я должен буду, как сказал О’Рейли, полагаться только на себя. Все зависит от того, кому поверят, мне или ей. Но она может нанять лучшего адвоката в стране, который не оставит камня на камне от всех моих показаний.

— Когда тебя, лопуха, зацапают, — сказал О’Рейли, — не пытайся впутать Рею или меня. У нас обоих железное алиби.

— Хорошо устроились, — сказал я.

Мы переглянулись, и в глазах у него я уловил недоумение.

— А ты хладнокровный малый, учитывая твое положение, — сказал он. — Вот уж не думал, что у тебя хватит выдержки.

— Я сам заварил эту кашу, мне и расхлебывать. Твое положение выглядит сейчас как нельзя лучше, но тебе ничего не светит, потому что ты ни черта не смыслишь в женщинах.

Я попал в цель. Он резко повернулся ко мне.

— Что за вздор ты городишь?

— Сам узнаешь. Я много лет был газетчиком, и мне частенько проходилось иметь дело с танцовщицами из ночных клубов. Я знаю их психологию. Во всяком случае, я уверен, что Рея Мальру не собирается провести остаток своей жизни с неотесанным ирландцем. Ведь не думаешь ты, что можешь претендовать на что-нибудь лучшее, чем роль бывшего полисмена с повадками вышибалы? Когда Мальру умрет и она получит его деньги, у нее сразу пропадет к тебе интерес. Посмотришь, как легко она тебя выставит. Она сумеет это сделать. Ты не успеешь сообразить, что происходит, как окажешься еще одним полисменом в поисках работы.

— Да? Ты так думаешь? — Его тонкие губы сложились в злую усмешку. — Не морочь себе голову, лопух. Рея будет моей женой еще долго после того, как ты отдашь концы.

Я затормозил напротив банка. До двух оставалось еще минуты три, и двери банка были закрыты.

— Ну, насмешил. — Я сумел даже хохотнуть. — Неужели ты воображаешь, что такая женщина, как Рея, выйдет замуж за какого-то ирландского головореза? Ладно, может, я и лопух, но по крайней мере не единственный.

— Заглохни, — рявкнул он с побагровевшим лицом, — не то я сам тебе заткну глотку!

— Ну что ж, я не произнесу больше ни слова, раз ты такой обидчивый, — сказал я, потом добавил после паузы: — Я бы знал, что делать, если бы оказался в твоем положении.

— Да? — Он бросил на меня быстрый взгляд. — И что бы ты сделал?

Во мне росло возбуждение. Я чувствовал, что завел его.

— Черта с два стал бы я ждать, пока Рея меня выставит. Я бы сделал так, чтобы самому стать хозяином положения…

Он задумался. Мне показалось, что я слышу, как у него скрипят мозги. Затем он неожиданно усмехнулся.

— Мне тебя жалко, лопух, — сказал он. — Ты так глуп, что даже не верится.

— Ладно, пусть я глуп…

Банковский клерк отворил двери.

— Но кое-что все-таки скажу, — продолжал я. — Не воображай, что ты выиграл. Я с тобой разделаюсь, если смогу. Рея разделается с тобой наверняка. Ты окажешься еще большим лопухом, чем я, но мне тебя не жалко.

— Придержи-ка язык, недоумок, — сказал он, вылезая из машины. — Мне нужны пленки.

Мы вошли в банк, и мне не оставалось ничего другого, как получить пленки и отдать их О’Рейли.

— Не потеряй их, — сказал я, когда он взял два пакета. — Теперь они для тебя имеют такое же важное значение, какое имели для меня.

— Оставь при себе свои советы, — сказал он и вышел из банка с выражением озабоченности и тревоги на полном красивом лице.

Я вернулся к себе в кабинет в десять минут третьего. На столе лежала записка, в которой я прочел, что должен срочно явиться к Ренику.

Это могло означать что угодно, любую неожиданность. Это даже могло означать, что он уже знает, кто был мужчина в коричневом спортивном костюме. Но мной овладело тупое безразличие. Я получил такой удар, который отбил у меня способность волноваться. Я знал, что, если Реник меня накроет, дело мое труба. Теперь мне нечем будет подтвердить мои показания, и меня могут со спокойной совестью обвинить в убийстве Одетты.

Если я хотел спасти себя, надо было как-то доказать, что Одетту убил О’Рейли. Я был достаточно уверен, что заронил в нем сомнения насчет истинных замыслов Реи. Едва ли он уничтожит пленки — единственное, чем можно удержать ее на привязи. Пока они существуют, у меня сохраняется шанс на спасение.

Я знал, что Нина терзается неизвестностью, и позвонил ей. Мы пользовались линией, которая проходила через коммутатор, поэтому я был осторожен в словах.

— Он получил их. Ничего другого не оставалось. Я буду говорить, ты только слушай. Это еще не так страшно, как могло быть. Мы поговорим об этом, когда я вернусь. Я приеду домой, как только смогу выбраться отсюда.

— Хорошо, Гарри.

Дрожь в ее голосе отозвалась во мне щемящей болью.