Ещё один шанс

— А вот, эта чаша, из Византии. Говорят, она, была любимой посудой императора Юстиниана. Больше всего на свете он любил и берег её. Пылинки сдувал. Всем друзьям — подругам показывал. Не хотел расставаться с ней, даже во время ночных утех. Но…. была украдена злыми врагами империи. Юстиниан, так расстроился, что заболел и покончил жизнь самоубийством, — купец внезапно замолчал. Затем, зашевелил губами, что-то считая в уме.

После, лет на триста — пятьсот, чаша пропала. А затем, случайно, была найдена и куплена мной у неизвестного персидского купца, — трогательно рассказывал Прохор, с обожанием глядя на редкий музейный экземпляр.

— Наверное, у этого купца, под прилавком, еще несколько таких было, только с перламутровыми пуговицами. А, вообще, чаша — как чаша. Но, реклама неизвестного перса, — очень хороша…. - скептически подумал Рязанцев, глядя на обычный ночной горшок.

Сделав печальный взгляд, Рязанцев с состраданием кивал головой.

— По-моему, у меня, в гараже, где-то, такая же, валялась. Даже, чуть, лучше и поновее…

— Точно! От старого хозяина, по наследству, досталась! Никак, руки не доходят, выбросить на помойку.

— А, теперь, оказывается, она, из Византии… Украдена врагами… Да, у меня, таких «ночных сокровищ», если хорошо в старье покопаться… — размышлял пришелец, с почтением осматривая дорогой предмет.

— Вот, скажи, Ляксей, как, жить? Стоит ли, верить, близким? Когда, варварски разбивают, самое любимое и дорогое, — благосклонно продолжал рассказ о своем экспонате Коробейников. Смахнув, внезапно набежавшую слезу, он пошел дальше.

— Эту, картину, по-моему…. подарил мне купец Котейкин Иван Ильич, — Прохор остановился возле большого полотна. — Ну, да! Вот, отметка.

На холсте в позолоченной раме был изображен мужчина с суровым взглядом, пышными усами и длинной бородой. В огромных, серебреных доспехах он важно восседал на коне.

— Кстати, говорят, собирается сватов засылать. Уж больно ему моя Любушка приглянулась, — промолвил Прохор и пристально уставился на картину.

Новоиспеченный ценитель прекрасного внимательно посмотрел на портрет. Мужчина, изображенный там, был серьёзен и могуч. А оружия на нем понавешено было так много…

— Вылитый Илья Муромец! С него наверно рисовали, — оценив кандидата, произнес молодой эстет.

— И капитала у него видимо-невидимо! И, почти, вся Москва, в должниках, — продолжал разговаривать сам с собой Коробейников, качая головой из стороны в сторону.

— Надо брать, — через минуту подвел итог Алексей.

— Такие женихи на дороге не валяются. Одного железа на нем… — пудов двадцать. А если еще и с лошади поснимать…

— Вот и не знаю, как быть?… — многозначно промолвил купец.

— Недавно узнал, что младший сын дворянина Тимофея Маркова, собирается сватов засылать. А, это, — известный, старый род. Их ещё при Иване Грозном все уважали. Прямо уму непостижимо, что делать? А, тут, ещё с тобой повстречался? — глубоко вздохнул, и снова о чем-то задумался Коробейников.

Ценитель прекрасного почувствовав, что пора срочно менять тему разговора. Желательно на что-нибудь нейтральное… Про цветы или погоду… Про то, что к женитьбе никакого отношения не имеет.

— Послушай, э-э-э, Прохор, — он постарался перевести внимание купца в другое направление.

— А в каком районе Москвы больше всего бандитов?

— Кого? — купец не сразу отвлекся от мрачных мыслей.

— Вот! Все-таки, шок это по-нашему, — весело посмотрел на него Алексей и решительно продолжил…

— Ну, татей. Городских разбойников. Романтиков с большой дороги, — скиталец попытался объяснить Коробейникову ответ на свой вопрос.

Прохор крякнул от неожиданности.

— Наверно, в Земляном городе… А тебе зачем?

— Знаешь, решил по ночной Москве прогуляться. С достопримечательностями познакомиться. Свежим воздухом подышать. Посидеть у реки. Полюбоваться вечерним закатом, — задумчиво произнес Рязанцев, опустив глаза в пол.

— Чего? Кого? Где посидеть? Куда сходить? — Прохор застыл от удивления.

— Прогуляюсь… Пообщаюсь с людьми. Узнаю, куда ходить, по ночам, не стоит, — доходчиво стал объяснять Алексей свой интерес купцу.

— Так, ночью в Москве, везде, татей много. Это, тебе, каждый встречный скажет, — уверенно произнес Прохор.

— Только, опасно, это! Ты, что… совсем? — купец покрутил пальцем у виска.

— Ну, я как-нибудь потихоньку, осторожно. Буду возле дома. Далеко от ворот отходить не стану. Если, что, сразу домой… — тараторил блудный гость, будто в первый раз, отпрашивался у родителей, на танцы.

— Дались тебе эти прогулки. Темнеет уже! — пытался достучаться до моего сознания Коробейников.

Да, я быстро! Одна нога здесь, другая там. — Выбегая во двор, проговорил гуляка.

Во дворе встретил Федора.

— Командир, я с тобой? — пробасил медведь, разминая кулаки.

— Ещё чего! Вот, только, тебя, мне, не хватало, — пронеслось у пришельца в голове.

— Нет, Федя! Ты, опять на хозяйстве. Следи за имуществом. — Подошел к телеге, покопался в вещах и вытащил нунчаки.

— За каким? — удивленно переспросил новый слуга, оглядываясь по сторонам.

Путник достал из кармана золотое украшение, выигранное накануне.