Еще один шанс

Глубоко в ущелье, скрытый от взгляда Киры дверью во времени, в которую ему наконец удалось проникнуть, Дэвид, скрестив ноги, сидел на земляном полу хогана, выстроенного на старинный манер из веток и глины. Он с уважением и искренней надеждой на помощь в своих затруднениях наблюдал за тем, как его прадед создает картину, используя небольшие кучки разноцветного песка и мелко дробленного камня, разложенные перед ним одним из его учеников.

Тонкие седые косы, скрепленные серебряной проволочкой, обрамляли лицо Генри Много Лошадей, сосредоточенного на своем занятии. Хотя лицо его покрывали морщины, свидетельствовавшие о тяжелых условиях, в которых прошла большая часть его жизни, он выглядел моложе, чем в девяносто один год, незадолго до своей смерти. В целом он несильно изменился с тех пор, когда ему было шестьдесят, а Дэвиду — одиннадцать или двенадцать лет.

На груди у него на шнурке висел мешочек из оленьей кожи для совершения молитв — с драгоценными комочками земли, шишками и лечебными растениями, собранными им когда-то в паломничествах на каждую из четырех святых для навахо гор. Внимание Дэвида было приковано к двум группам фигурок, возникавшим под прикосновением кончиков пальцев Генри Много Лошадей. Первую группу составляли трое мужчин, другую — двое мужчин и женщина. В каждой группе по центру располагалась мужская фигурка, вытянутыми в стороны руками разделявшая товарищей. В обеих группах разлучник был изображен белым цветом. Дэвид совсем не удивился, когда в хоган вошла его бабушка и присела чуть сбоку за его спиной, выражая своим присутствием молчаливую поддержку.

У края каньона, где Кира уже почти час сидела в ожидании, тени несколько переместились. Ее затопило осознание истинного бытия. Без всяких условий или малейшего желания сводить старые счеты, она всей душой хотела воссоединиться с черноволосым адвокатом-навахо, которого иногда непросто было понять, но которого она по-прежнему любила. Что бы ни случилось в прошлом, оно ушло. Закончилось. Они должны быть вместе. Все остальное утратило значение здесь, на фоне вечного каньона.

Чуть переведя взгляд, она вдруг заметила какие-то новые тени. Они словно указывали на тропинку там, где раньше ее не наблюдалось. Головокружительно крутая и явно не для слабонервных, она вела именно в том направлении, куда Кире хотелось идти.

Не задерживаясь, чтобы не дать страху овладеть собой, и не думая об опасности, грозившей ей, она начала спускаться, дюйм за дюймом продвигаясь к следующему уступу. К ее изумлению, ее взгляду открывались все новые опоры для ног — обветшалые и казавшиеся недоступными, точно вытесанные в каменистой стене ущелья древними обитателями пещер. Киру словно вела какая-то незримая сила, нашептывающая, что любые шишки и синяки, которые она может заработать, окупятся с лихвой.

Через три четверти часа, заработав лишь несколько царапин, она оказалась на дне каньона. Чтобы попасть на другой берег, ей пришлось перейти реку в мелком и относительно спокойном месте. Волнение охватило ее, когда она заметила тонкий завиток дыма, поднимавшийся над тополиной чащей. Кира могла поклясться, что раньше там дыма не было. Насколько ей было известно, в этом каньоне уже много лет никто не живет. Может быть, это Дэвид развел костер, подумалось ей.

Пройдя немного вдоль реки, сейчас, в свете заходящего солнца, оказавшейся в тени скал, она попала на более широкий, защищенный от ветра участок берега. Здесь среди желтеющих тополей она с удивлением обнаружила несколько индейских жилищ, какие редко увидишь в двадцатом веке. Неподалеку возвышалась огромная куча веток, сложенных как для костра, возможно, для проведения какого-то обряда.

Стоит ли ей подходить?

Дэвида нигде не было видно. Если в ущелье живут индейцы, надеявшиеся избежать белых завоевателей своих предков и спастись от механизированной суеты Америки конца двадцатого века, вряд ли они скажут ей спасибо, если она нарушит их уединение. В конце концов, Литл-Колорадо является частью их резервации.

Но она решила рискнуть. Выйдя из-под прикрытия деревьев, она с робостью приблизилась к небольшому поселению, потупленным взором умоляя его обитателей не обижаться.

Она увидела горстку мужчин и женщин из племени навахо в старинной одежде. Они казались дружелюбно настроенными, словно были предупреждены о ее появлении, и приветствовали ее по-навахски. На ее счастье, благодаря тому, что выросла в этом уголке мира, Кира знала несколько слов на этом языке — достаточно, чтобы ответить на приветствие.

В тени одного из хоганов несколько женщин вручную мололи кукурузу. Подойдя к ним, Кира с вопросительной интонацией произнесла имя Дэвида.

К ее облегчению, самая молодая из женщин говорила по-английски.

— Твой мужчина сейчас с шаманом, — сказала она приятным хрипловатым голосом. — Их нельзя беспокоить. Ты сможешь поговорить с ним позже. Иди… поможешь нам молоть кукурузу для вечернего праздника.

Кира охотно приняла предложение.

— А что это за праздник? — спросила она. — Какой-то ритуал исцеления?