Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы

Третий вариант возможного конструктивного укрепления глобальной безопасности и сотрудничества в период после холодной войны появился в Европе. Конец разделения Европы означал, что американо-европейское партнерство могло бы теперь подняться на новый уровень и приобрести действительно великое глобальное значение. Реализация такой возможности предполагала экономическую и политическую интеграцию всех стран Европы с одновременной мобилизацией влияния Атлантического сообщества для решения общих глобальных проблем.

Внезапный конец разделения Европы привел к возникновению у посткоммунистических государств, вновь ставших свободными, страстного желания стать неотъемлемыми и, сверх того, надежно защищенными членами Атлантического сообщества. Для того чтобы дать ответ на эту дилемму, Клинтону потребовалось несколько лет, но в конце концов она стала наиболее конструктивной и весомой частью его внешнеполитического наследия. Пересекающиеся реальности альянса НАТО, объединившего двадцать семь стран (из них двадцать пять европейских). и двадцати пяти стран, объединенных в Европейском Союзе означают, что старый лозунг «трансатлантического партнерства» наконец приобрел реальное содержание. Это партнерство создало потенциал для того, чтобы влить политическую жизненную энергию в постоянные усилия, направленные на формирование мировой системы с более высокой степенью сотрудничества.

Катализатором обновления альянса стало расширение НАТО Сначала это казалось отдаленной перспективой. Войска России все еще находились в центре Европы, даже когда центрально европейские страны (до этого их обычно называли восточноевропейскими) быстро переориентировались на Запад. Последние военные части бывшего Советского Союза ушли из Польши в сентябре 1993 года, спустя несколько лет после воссоединения Германии, и до лета 1994 года оставались в балтийских республиках. До этого времени любые официальные обсуждения вопроса о расширении НАТО были преждевременными, хотя некоторые официальные лица в Госдепартаменте Клинтона начали продвигать эту идею раньше. Однако на более высоком уровне администрация продолжала считаться с российской чувствительностью. И тем не менее некоторые стратегические мыслители вне департамента открыто говорили о расширении НАТО как логичном и необходимом действии, которое укрепило бы новую политическую реальность Европы.

Поразительно то, что, когда президент Валенса выразил желание Польши стать членом НАТО, реакция российского президента Ельцина была положительной. Во время своего визита в Варшаву в августе 1993 года, с еще не выведенными войсками из Восточной Германии, Ельцин публично заявил, что не считает такую перспективу противоречащей интересам России. Главные советники Клинтона по российским делам, так же как и его государственный секретарь, однако, призывали к осторожности. Поэтому в течение примерно еще года усилия США концентрировались на широком «подготовке» к расширению НАТО, не без лукавства именовавшейся «Партнерством ради мира», достоинство которого состояло в том, что оно делало расширенно более вероятным, откладывая в то же время решение о его начале. Между тем отношение России изменилось, она перешла на позицию открытого противостояния, и к концу 1994 года Клинтон должен был заверить Ельцина в том, что будет соблюдено тройное «нет»: не будет неожиданностей, не будет спешки и не будет исключения России.

Тем не менее, внутри администрации Клинтона баланс постепенно смещался в пользу мнения, что долговременная стабильность в Европе и здоровые американо-европейские отношения не могут быть достигнуты, если значительная часть Европы останется ничейной землей. Это мнение усиливалось по мере постепенного осознания, что Россия находится в состоянии длительного кризиса и это делает ее поведение в долгосрочной перспективе крайне непредсказуемым. Эту точку зрения разделяла воссоединенная Германия и несколько сдержаннее — Великобритания. Но в Соединенных Штатах против нее все сильнее возражала группа бывших американских дипломатов, исследователей и ученых мужей, выступавших за создание в Европе своего рода нейтрального пояса в самом ее центре. В отсутствие сильного и ясного мнения по этому вопросу и при сохранении двойственной позиции самого Клинтона перспектива расширения НАТО казалась более сомнительной, чем она была в действительности.