Еще один шпион

И вот карлик в какой-то момент замолчал, просто остолбенел, глядя куда-то мимо красавиц Коры и Лоры, готовых хоть в узел завязаться прямо за этим столом, чтобы только Тимур не подумал, что они недостаточно обласкали дорогого гостя, и не прибил их за это. Он смотрел на топчущихся Катерину и Ваху, у него даже лицо как-то поплыло. Все подумали, опять на него нашла шиза, и причина этого нашествия именно в Вахе – ну, не понравился ему чем-то Ваха, и все тут. Бруно тихонько встал из-за стола, подошел к этим двум мастодонтам, что-то сказал им. Ваха остановился, удивленно на него глянул, пожал плечами и отошел в сторону. А карлик бережно, как драгоценный сосуд, обнял Катерину, точнее, уложил руки на ее зад, потому что был ровно в два раза ее ниже, он даже свести руки вместе не мог, настолько она была огромной, эта Катерина. И стал с ней раскачиваться под музыку. Медленно-медленно, будто укачивал ее, баюкал. Остальные танцующие вышли из круга, уставились, смотрят.

Там было на что смотреть.

Лицо Бруно доверчиво упиралось Катерине в живот. Ее колени даже при самом коротком шаге, на какой она была способна, безжалостно отбрасывали его в сторону – а он держался за нее руками и плавно так летал туда-сюда, как боксерская груша. Со стороны казалось, что если она наступит ему на ногу, то он лопнет, как лягушонок под лошадиным копытом – настолько микроскопичен он в этом дуэте. Но Бруно ничего не боялся. Он словно и не представлял, насколько комично выглядит рядом с этой великаншей. Он закрыл глаза и улыбался блаженной улыбкой. Катерина невозмутимо, как полагается настоящему профессионалу обольщения, смотрела поверх него, как бы спрашивая у публики: ну, чего уставились? Лишь иногда она не выдерживала, сотрясалась молча, всхихикивая внутрь себя.

Французский голос в сорок первый раз промурлыкал: «Эмммм-мануэль, Эмммм-мануэль!..» – и песня должна была вот-вот кончиться, и все было бы хорошо. Но тут Салих, изрядно перебравший коксу, стал что-то шептать на ухо Исе, а потом сам же и заржал. Громко заржал, как пьяный. Бруно его услышал, открыл глаза. Посмотрел на Салиха. Сразу покраснел, запунцовел, как тогда, когда его перемкнуло в первый раз. Убрал руки с Катерининого зада, отстранился, отступил в сторону. У него был нож, и он мог одним прыжком покрыть расстояние, разделяющее его и Салиха. Это знали все присутствующие, они видели его прыжки, знали, на что он способен. Что случилось бы потом, никто даже не успел представить. Потому что Бруно вдруг взял Катеринину руку, неловко, каким-то поломанным движением прикоснулся к ней своей бородкой, словно клюнул. И быстро-быстро ушел в сторону туалета.

* * *

Спустя несколько минут Тимур зашел в туалет, постучал в кабинку:

– Бруно, выходи, тебя ждут.

– Кто меня ждет? – спросил карлик своим обычным сварливым тоном.

– Приехал Железный Амир, хочет поговорить с тобой.

– Кто он такой, и что ему надо?

– Это очень большой, очень серьезный человек...

– Ага. Дылда, только еще дылдее, чем все вы?

– Не говори так, Бруно. Амир мой хозяин, он не любит шуток. И он не говорит лишь бы с кем и лишь бы о чем. Если он тебя зовет, значит, ты должен прийти и вести себя уважительно. Ты егогость на самом деле, а не мой. Понимаешь меня?

Послышался шум сливаемой воды, раздраженное бормотание. Бруно вышел, вымыл руки, просушил под шумной воздушной струей, одернул свой сверкающий и переливающийся костюм.

– Маленький народ еще никто не мог обвинить в отсутствии уважения, – сказал он назидательно. – Мы вежливее вас и учтивее вас в сто сорок три раза, если не больше!.. Ну что, веди к своему Амуру.

– Амир! – возопил Тимур. – Амир, запомни! Не приведи Аллах тебе сказать такую глупость!

– Ладно, всё... Амир так Амир, чего разорался-то?

На парковке стоял здоровенный черный «гелендваген» с включенными габаритами, вокруг него прохаживались двое. Заметив Тимура и Бруно, остановившихся под фонарем на самом краю парковки, они тоже остановились и крикнули что-то по-чеченски. Тимур ответил. Один из охранников махнул им рукой.

– Пошли, – сказал Тимур, подталкивая Бруно.

Охранники обыскали их, нашли и отобрали у Бруно финку. Что-то орали на Тимура, ругались, видно.

– Ты пойдешь туда, – сказал охранник с диким акцентом, будто впервые в жизни заговорил на русском. Он ткнул Бруно пальцем в грудь и показал на заднюю дверцу машины. – Не курить. Не ругаться. Говорить тихо, не кричать. Иди.

И распахнул перед ним дверь.

Бруно залез внутрь, сел. Кресла в этой машине были рассчитаны на очень больших и очень серьезных людей – ноги его далеко не доставали до пола, они даже до края сиденья доставали с трудом. В салоне было темно, пахло бензином и почему-то овчиной, на приборной панели попеременно мигали два оранжевых огонька.

Рядом с Бруно сидел человек в низко надвинутой на брови спортивной шапочке, лица его почти не было видно. Карлик лишь мельком глянул на него и почемуто сразу отвернулся, уставился на оранжевые огоньки. Он сам не знал, почему так сделал – наверное, этому человеку просто очень не хотелось, чтобы на него смотрели.