Еще один знак зодиака

Сопоставление отпечатков выявило, что на кинжале имеются оттиски большого, безымянного и среднего пальца правой руки Уолша. Мы тотчас отправились с полученными данными к судье, и тот вынужден был признать:

— В деле появились новые доказательства. Поэтому казнь следует отложить до прояснения открывшихся обстоятельств. Я подпишу соответствующее распоряжение!

Взглянув на часы, я увидела, что стрелки показывают без десяти минут шесть вечера. А казнь Барни была назначена на восемнадцать часов! Выхватив у судьи постановление, мы бросились в тюрьму. Нам чертовски повезло, что во время неистовой гонки от дома судьи до тюрьмы мы никого не раздавили. Когда мы влетели в зал, где приводили в исполнение смертный приговор, то увидели надзирателя, чья рука уже лежала на рычаге.

— Стойте! — закричал мой шеф, размахивая постановлением судьи. — Не смейте приводить ничего в действие!

Барни Леклерк остался в живых. Но задержись мы на двадцать секунд, его бы казнили. Экзекуцию отменили, дело отправили на дорасследование. Когда арестовали красавца Томаса Уолша и подвергли его серии допросов, он сломался и рассказал о том, как замыслил и осуществил коварное преступление.

Его признали виновным и казнили. Причем на этот раз ни мой шеф, ни я нисколько не беспокоились по поводу того, не оказался ли на электрическом стуле невиновный. Барни Леклерк из изгоя превратился во всеобщего любимца и получил долгожданное повышение по службе.

Газеты превозносили заслуги моего шефа. Впрочем, они писали сущую правду, называя его «спасителем невиновных» и «редкостным героем». Обо мне, слава богу, упоминалось только, что я являюсь секретаршей великого писателя, а о моих видениях не было ни слова.

Разъяренный инспектор Кронин посетил нас. Не раздеваясь, он прошел в столовую, где мы как раз обедали, и отчеканил:

— Мистер Мориарти, в данном случае вам сказочно повезло, но предупреждаю — не суйтесь более в мою епархию! Расследование преступлений и поимка преступников — моя прерогатива.

— Покуда вы неудовлетворительно справляетесь с этим, дорогой инспектор, расследование преступлений и поимка преступников останутся и нашей прерогативой, — любезно откликнулся мой шеф.

Инспектор полиловел, а я тоном радушной хозяйки полюбопытствовала:

— Не желаете ли отобедать с нами, инспектор? Будем чрезвычайно польщены!

Кронин вылетел из нашего дом а, как будто за ним гналась стая диких собак динго. Мы с шефом переглянулись, и он, сокрушенно качнув головой, промолвил:

— Думаю, нам еще не раз придется столкнуться лицом к лицу с нашим бравым полицейским.

И, как показало время, Квентин оказался прав.

Необыкновенная роль моего шефа в деле Барни Леклерка подхлестнула всеобщий ажиотаж, и новый роман, вышедший вскоре, «Семь троллей», побил все рекорды продаж. Чтобы как-то прийти в себя и суметь собраться с мыслями, шеф под моим нажимом принял предложение одного из своих поклонников, сенатора Каллагана, и покинул Лос-Анджелес, превратившийся тем летом в адское пекло.

Наш путь лежал на Восточное побережье, в штат Массачусетс, где у сенатора, влиятельного политика и друга и соратника президента Рузвельта, имелось обширное поместье у самого океана. Там нас ждала его роскошная быстроходная яхта, на которой мы и отправились в путешествие вдоль берега Атлантического океана.

Но если мой шеф и я чаяли найти на яхте забвение, то ошиблись: богатые поклонники таланта Квентина Мориарти были гораздо невыносимее и назойливее поклонников обыкновенных. На яхте присутствовали сливки общества — дипломаты, политики, магнаты. Всеобщее внимание привлекали две персоны женского пола — кинозвезда Сильвия де Нур и великая княгиня Стефания Бертранская, племянница правителя крошечной монархии на Лазурном Берегу.

Шеф постоянно жаловался на то, что не может сконцентрироваться, и мы приняли решение досрочно завершить наш отпуск и вернуться в Лос-Анджелес. Сенатор Каллаган упросил нас остаться хотя бы до дня рождения его супруги, что мы и сделали, тем более что до торжества оставалось всего два дня.

По случаю пятидесятилетия своей жены сенатор решил устроить небывалый праздник — с изысканными яствами, фейерверком и, конечно же, подарками. В присутствии именитых гостей он вечером того знаменательного дня преподнес супруге необычайный презент.

— Дорогая, я хочу, чтобы твою красоту оттеняла легендарная драгоценность, — сказал он, преподнося сенаторше, особе, надо сказать, весьма внешне неприглядной, черный бархатный футляр.

Сенаторша распахнула его и ахнула. Как, впрочем, и все прочие гости. Там находилось роскошное ожерелье, самое поразительное, что мне доводилось видеть. Рубины, бриллианты, изумруды и жемчужины сплетались в невиданный орнамент, а в центре располагался квадратный звездчатый сапфир — редкостный камень, равных которому на планете было всего несколько штук.

— Я купил его у индийского магараджи! — заявил хвастливо сенатор. — Этот звездчатый сапфир, согласно легенде, дарует вечное счастье. Он весит сто двадцать каратов!